1
Автобус öдйö и тiрксьöдic-вайис баблöн сиктöдз. Татчö ме вола быд гожöм: шойччыштны, гожйöдчыштны. Но таво ковмас уджалыштны. Абу öд сьöкыд душ-мöд кассетатö гижны, пöсь оз киссьы. Мед сöмын бабъясыс сёрнитiсны, висьталiсны олöм-вылöмнысö. Шусьö тайö фольклорнöй практикаöн, а ачым ме велöдча университетын, финн-йöгра факультетын. И кöсъя лоны фольклористöн. Сямма кö, дерт...
— Машук, тэ али мый локтан? Весиг эг тöдмав, ёнмыштöмыд да,— керкасьыс паныд петiс бабöй.
— Дерт, лунтыр пукалiгад да уна сёйигад он вöсняв,— воча шуи.— Кыдз нö олан, бабук? Гажыд, кöнкö, бырис нин во чöжнад?
— Быри, быри, дитюкöй. Лок пырам керкаас, шойччыштан, чöсмасьыштан сиктса сёяннас.
Прамöя ме чöсмаси баблöн вöлöганас, рушку дундытöдз. Та мында шаньгасö да пирöгсö во чöжнас эг сёйлы! Öд бабысь чöскыдджыкасö некод сэсся оз пöжась! А ме весиг пусьынысö ог бура куж. Шыдтö да роктö пуа жö-а, но кывтö найöс сёйигöн он ньылышт.
Водiм ми водз: телевизорас нинöм бурторсö эз петкöдлыны. Да и гуляйтнысö вöлi некодкöд: ичöт сиктад том йöзыс пöшти эз нин коль, ставныс кытчöкö муналiсны.
А мöд луннас ме заводитi уджöс. Медводз, дерт, аслам бабсянь. Унатор сiйö эз висьтав, сöмын некымын важ вöвлöмтор йылысь. Кассета джынйыс весиг эз ло.
Ыстысис тöдсаяс вылас: найö пö унджыктор тöдöны, пöрысьджыкöсь да. И пажын бöрын ми мöдöдчим мукöд бабъяс дорö. Буретш öти баб дорö пöдругаясыс вöлi локтöмаöсь, зэв варовöсь и. Висьтасьны найö эз повны, а сöмын шöйöвошыштöны, кор аддзöны, кыдзи диктофоныдлысь кнопкатö личка. Миянöс пö сэсся сюсь вежöра йöзыд кывзасны да серам вылö лэптасны, эн пö гиж и ставыс. Но дыр-ö-регыдöн ме налысь родöмсö венi. И чай юигмоз найö вöйтчисны казьтылöмъясö, öта-мöдсö ордйöмöн мойдiсны важся олöм йылысь. Сöмын öти юалöм вылö эзджык окотапырысь вочавидзны: эмöсь-ö тайö сиктас керсьысьяс. Гöгöрвои, мый керсьысьыс эм, но бабъяс cыысь полöны и сёрнитны оз лысьтны. Та вылын и помасис миян варовитöмным. Виччысьтöг ставныс кутiсны гортаныс мöдöдчавны, ставныслöн туруныс дум вылас уси. Гашкö пö, зэрмас да ог слöймöй куртнысö. И ми бабкöд гортö жö мöдiм, кельыдлöз енэж вылысь кымöръяс корсигмоз. Весиг öти чир эз тыдав.
Гортö воöм бöрын ме видлi кыскыны бабысь, кодi танi керсьысьыс. Но сiйö партизаналiс и ме сiдз нинöм эг и тöдмав. Гашкö, öнöдз на эськö эг тöд. Да öд чышъяна почтаыд сиктад бура на уджалö. Кывсис, керöмаöсь Пиле Öдялысь мöссö. Вöраыс пö дундöма, а кокъясыс пыкталöмаöсь. Со тадзи ме и тöдмалi керсьысь йывсьыд. Дерт, Пиле Öдяыд эз жуйвидз, скöр вывсьыс котöртiс веськыда керсьысь дорас. А сiйö, вöлöмкö, ачыс кулан выйын, крöватьсьыс весиг оз чеччывлы. Но вöтлыны мöслысь кöзяйкасö вермöма на. Кодлы эскыны, ме ог тöд. Мöcкыс тай вежон мысти кулiс-а, а керсьысьыс ловзис. Лавкаысь ачым душ-мöдысь аддзылi. Пыр сьöд паськöма, да сы серти тöдмалi.
Зэв окота меным лои тöдмавны, а кодi жö сэтшöм керсьысьыс, кутшöм сэтшöм вынъяс сылöн эмöсь. Да кассета вылö кö тайö ставсö гижны! Сöмын кыдзи?
Муннысö ме сы дорö ог лысьт: гашкö, керас... А мöд ногсö сэсся некыдз. Сиктса бабъясыд полысьöсь да нинöмсö оз висьтавны. Дыр тадзи ме думайтi, быдса куим лун. И шуи ветлыны керсьысь дорад. Юалöмсьыд оз на вомад кучкы. Да и мыйысь менö кернысö? Баблы нинöм эг и шу, мöдöдчи ме Сьöд Öгаш дорад. Тадзи сiйöс танi шуисны. Но приколкатö век жö пысыштi шорты зептö. Весиг чеснöктор сюйи. Сьöд Öгаш буретш пажнайтны вöлi пуксьöма, кор таркöдчи сы дорö. Пиньтöм вомнас шамкнитiс: пыр пö, прöйдит. Полöмöйла весиг кокöй тiрзьылiс, но пукси жö сэсся лабич вылас. А синмас видзöдлынысö ог лысьт, юавны ни.
— Кодлöн нö лоан? Мыйкö чужöмыд тöдса да,— сёрнисö заводитiс сiйö.
— Ппп... Петыр Агниялöн внучкаыс,— шпарöдi ме.
— Мый могöн нö локтiн?— водзö юасис Сьöд Öгашыд.
— А шуöны тай, аслыспöлöс вын тiян эм,— смелмöдчи да гораджыка нин шуи.— Быд ловъя ловкöд мыйкö вöчны верманныд...
— Вай эн гöграв, а веськыда шу,— крапкис сiйö.— Керсьöм йылысь окота лои тöдмавны? Ме дорö тэ коддьöмыд волiсны нин. Ещö öд гижны на кöcйисны... Ме найöс роскöн вöтлi, эз на сiдз-тадзтö мунны. И тэнö вöтла жö! Мый синнад лапйöдлан? А ноко!
Меным тай дыр тшöктöм эз и ковмы, öдйö весаси керсьысьлöн керкасьыс. Сöмын кокбöрляöй югнитлiс! Садьсялi баблöн керкаас нин. Бур, бабöй гортас эз вöв: нинöмла cылы ставсö тöдны. Полöмöйла став пытшкöсöй нетшкысис ортсыö. Но едждöм чужöмöй вочасöн бöр ловзис, и ме лöньыштi. Медводз видзöдалi ачымöс юр вывсянь кок улöдз: эз-ö кер менö Сьöд Öгашыд. Слабог, ставыс вöлi сэтшöм жö: лишнöй гöн ни тöдтöм чутъяс абу содöмаöсь. Гашкö, сёрöнджык петасны? Но колис вежон, и ме гöгöрвои: абу на Сьöд Öгашыд сэтшöм лёк морт, оз на быдöнöс тшыкöд...
Пуксисны зэв жар лунъяс. Юас ваыс шоналiс, и быд лун мöдi купайтчыны. А талун ми бабкöд лунтыр на турун бергöдлiм-косьтiм. И рытъявылыс ме бара котöртi вадорö. Юдорса лыа вылын кольöма вöлi сöмын душ-мöд морт: буракö, видз бöрся жö. Ме шполькнитчи шоныд ваын да триньксьöдi бöр: номъясöс вердны эз вöв окота. Кор вочааси Сьöд Öгашлöн керкаыскöд, менö быттьö мыйкö сувтöдiс.
Кильчö öдзöсыс дзуркнитiс — мелань нявзiгтырйи уськöдчис сьöд кань.
«Öгашлöн, — вирдыштiс юрын. — Колö пышйыны...» Но кокъясöй эз кывзысьны, быттьö вурыштöмаöсь му бердас. Сэк костi сьöд кань матыстчис ме дорö да кутiс ниртчыны кокъясö.
— Машö, — гымньöв кодь виччысьтöм вöлi тайö гöлöсыс. Ме сайын сулалiс сьöд паськöма мыгöр. — Пыралам ме ордö.
Ме сьöкыдпырысь бергöдi юрöс да пычиктi:
— Ме?... Ог. Ог вермы...
— Машö, ме ог вöрзьöд тэнö. Пыралам.
Кокъясöй личалiсны, и ме тiпкан сьöлöмöн пыри Сьöд Öгаш бöрся керкаас.
— Машö, пуксьы. Да эн сэтшöма меысь пов. Нинöм ог вöч тэныд, сiдз нин вынöй этша колис... Зэв нин важöн, ветымын ли квайтымын во сайын, менö ас дорас корис öти керсьысь да шуис: «Ме кула, да лоан менö вежысьöн, став вынöй вуджас тэ дорö. Став вылас вына лоан, ставныс кутасны повны тэысь». Ме, дерт, повзи татшöмторсьыд, но сiйö водзö висьталiс: «Тэныд абу быть вöчны сöмын лёк, верман и бурсö вöчны. Но выныд таысь содны оз кут. Кымын унджык лёксö вöчан, сымын вынаджык лоан». «А мыйла буретш менö бöрйин?»— юалi ме керсьысьыдлысь. «Тэнад рöдын вöлiны нин сэтшöм йöзыс,— вочавидзис сiйö. — И тэ верман лоны тшыкöдчысьнас. А менам кадыс этша нин коли, ог эшты бöрйысьнысö. Кувны кад воис. А кувнысö ог вермы, кытчöдз ог вуджöд тэныд ассьым вынъ-ясöс». Мöвпавны меным кадсö сетiс этша — öти лун. Кадыс сэки эз вöв кокни, бать ни мам эз нин вöвны, отсавны меным некод эз вермы, — и ме кöcйыси. Мöд войнас нин ме лои керсьысьöн. А сiйö дырсö эз нин ов, кулiс регыд мысти.
Ме видзöдi сы вылö да виччыси, мый водзö лоас, кöть эськö тöдi нин. Весиг йирмöг босьтiс.
— Машö, тэ гöгöрвоин, мыйла ме тэнö кори?
— Мыйла? — йöй улö на видлi сетчыны.
— Ме бöрйи тэнö.
— Мыйла? — быттьö сэсся мукöд кывйыс вунi.
— Мыйла, мыйла? Выйла... öтнад тэ лöсялан меным тайö сиктсьыс, öтнад. Тэнад рöдад керсьысь жö вöвлöма. И бабыд вермис лоны. Но абу кöcйылöма.
— Ме ог жö кöcйы! — корöм сорöн артмис менам.
— Кöсъян, кöсъян... Сöмын он на гöгöрво. Тэныд быть лоö кывзысьны менсьым. Он кö ме ног вöч, кера асьтö, либö семьясьыд кодöскö.
Ме вылö быттьö ведра кöдзыд ва кисьтiсны, пытшкöсöй ставнас тiрзис. Но ме зiли не петкöдлыны полöмöс.
— Ме ог кöcйы лоны керсьысьöн, — бара на видлi пыксьыны.
— Лоан! — орöдic Сьöд Öгаш. — Кöсйин тöдмавны керсьысьяслысь олöмсö? Со и тöдмалан. Сöмын гижнысö ог лэдз: пель саяд сюркнялан висьтасьöмöс. Сета тэныд мöвпавны öти лун. Аски войнас локтан ме ордö, дас öти гöгöрыс... Сэки ставсö и гöгöрвоöда. Он кö лок, лёк да шудтöм олöм тэнö виччысьö.
Сьöд Öгаш дорысь ме петi öдва ловъя: быттьö олöмöй помасис, кöть öнi жö мун шойна вылö да гу кодйы. Первойысь аслам олöмын эг тöд, мый вöчны. Баблы оз позь висьтавны — оз гöгöрво... Кутшöма нывъёртъясöй öнi оз тырмыны! Найö эськö отсыштiсны...
— Машук! Тэ нö мый сэтшöм блед? Гашкö, висьмин да? Лок панялышт пöсь шыдсö... — корис бабöй пызан сайö.
— Оз ков... Ог вись ни. Вода ме, мудзи, — нурбыльтi да öдйöджык веськöдчи вольпасьлань.
Эг и вермы унмовсьынысö. Кысь нин? Тадз и этадз ставсö бергöдлi — ог вермы Сьöд Öгашыдлы паныд мунны: став олöмöс оз сöмын менсьым, но и рöдвужлысь тшыкöдас... А мый? Лоа ме керсьысьöн, но ог кут некодöс вöрöдны. Мед керсьыны кужöмыс ме пытшкын олас. А ас йöзлы лёктö ог лэдз вöчнысö. Бурджык, мед меным öтнамлы сьöкыдджык лоас. Керсян вынъясöс некодлы сэсся ог явит...
Кыдзи и сёрнитчылiм Сьöд Öгашкöд, локтi сы ордö дас öти час войын.
Тотшкöдчыштi öдзöсас да пыри пемыд керкаас. Сьöд Öгаш пукалiс сиська би дорын. Биыс югзьöдiс сылысь чукырöсь чужöмсö, и таысь сiйö вöлi нöшта на шуштöмджыкöн.
— Сiдз и чайтi, мый локтан. Пуксьы ме дорö матöджык да сюся кывзы висьталанторйöс...
Ме пукси лабич вылö да гусьöник личкыштi диктофон кнопка вылö: кöть нин öти буртор кольö...
— Ог тöд, тэ полысь абу... Но татöг оз артмы. Керсьысьö вуджны абу кокни. Колö петны сьöд пывсянö, битöг, öтнадлы. Сэнi лоö сьöд кань. Сiйö пöртчас бубуляö да чукöстас ёртъяссö. Водзö ачыд аддзан. Мый лоö...
«Сэтшöм кокни, вöлöмкö, — думыштi ме. — Наысь ог жö повзьы... Быдсяма ужастиксö телевизор пыр видзöдлi да...»
— Тэ дась? Лок петам. Бöрыннас висьтала мукöдторсö... Кыдзи керсьыны да мый да...
Сьöд пывсян öдзöсыс гораа дзуркнитiс. Кок увтi юркнитiс мыйкö гöнатор да гажтöма нявöстiс. Воськовтi пывсянö. Бöрсянь öдзöсыс клопнитчис да голькнитiс иганыс: Сьöд Öгаш, буракö, полö, мый пышъя. Кималасöн корси мыйкö лабичкодьöс да бруткыси-пукси: зэв ляпкыд вöлöма. Месянь неылын кылic кань: нюлiс гöнсö. Друг мыйкö грымöбтiс. Ме гöгöр кыськö лоисны сиська бияс да югзьöдiсны пывсян пытшкöссö. Сьöд каньыс лёкысь нявöстiс да заводитiс ыдждыны: бöръя лапаяссьыс нюжалiсны кокъяс, а воддзаяссьыс артмисны кияс. Каньлöн ичöтик мусаник юр пыддиыс ме вылö видзöдiс ыджыд гöрд синъяса гöна чужöм.
— Но мый? Полан он меысь? — шыöдчис пыдiысь петан дзуртысь гöлöсöн.
— М-ме? Ог-г...
— Но он кö и, пукав...
Сэсся кыдз тай шутёвтас! Юрсиöй тайкö эз сувт! Сиська бияс кутiсны чеччавны. Гöгöр грым-грам сöмын кылö... И со — найö! Сылöн ёртъясыс... Кутшöм мисьтöмöсь! Кодкö сюра, кодкö порсь ныра, а кодкö и кöин чужöма... Кытчö ме веськалi? Найö мöдiсны чеччавны, сьывны, чилзыны. Талун пö миян зэв ыджыд гаж — бубулялöн кöлысь. Мича том нывкöд. Сьöлöмöй тшук эз сувт тайöс кылöм бöрын: кыдз нö татшöм саяс петан... А найö нин кыськö судзöдöмаöсь фата, чунькытшъяс. «Жöниклöн» синъясыс гажаа югъялöны, вом тырнас нюмъялö, ёсь пиньяссö жергöдöма да.
— Но, муса ныв, петан он ме сайö? Вузалан он ловтö Лёкыслы? Петан кö, нэм помöдзыд öтлаын лоам, ставсьыс тэнö кута видзны... А он кö — ачыд тöдан...
Мырдöн сорöн довкнитi юрöн: мися, сöглас. Сюра ёртыс гажтöма дзажкнитiс кыськö лоöм гудöкöн да мисьтöма мöдiс ворсны. «Жöникöй» сюйис чуньö сьöд чунькытшсö да кöсйис окышт-ны — бергöдi юрöс мöдарö. А татöг пö нинöмыс оз артмы, шуисны ёртъясыс. Ме чукöртi став вынöс да бöр бергöдчи бубулялань. Сiйö кватитiс менö сойöд, нюжöдiс паръяссö да мöдiс матыстны чужöмлань... Вомсьыс öвтыштiс чöскыдтöм дукöн — клопкыси-уси джоджас...
2
Восьтi ме синъясöс кодлöнкö турун сараяс... Юрöй потiс-висис. Дыркодь пыркöдi ас вылысь став турунсö. И сöмын сэки юрö воис: «Кыдзи нö ме татчö веськалi?» Веськöдчи öдзöсланьыс. И друг сiйö ачыс воссис да мыччысис кутшöмкö тöдтöм нывбаба:
— Машö! Ланьтiн али мый?! Та дыра сёöдчан! Машö?... Тэ мый аскöдыд вöчöмыд? Кысь тайö кöлуйсö кышалiн?
Ме видзöдлi ас вылö: футболка, шорты, кроссовки... аслам ставыс... Нинöм ог гöгöрво.
— Кысь, шуа, босьтiн? Кодлысь гусялiн? Мун, йöз страм! Пыр керкаас да вежсьы... Эн янöд менö. Невестапу, а мый керсьö...
— Тi кодi? И мый тi ме вылö горзанныд?
— Мый?! Мамтö нин эн кут тöдны?! Батьыдлöн ньöрйыс этша тэд сюрлöма!
Нывбаба кыскис менö сойöд керкаас да шыбитiс кутшöмкö чорыд дöраысь вурöм важиник сарапан. Ме эг кöcйы пасьтавны тайö юр янöданторсö, но «мамлöн» видзöдлас сертиыс гöгöрвои: воштысьны некытчö. Сарапан пасьталöм бöрын видзöдалi керка пытшкöссö: сьöдасьöм пач, краситтöм джодж, ичöт öшиньяс, пу джаджъяс, пуысь да сюмöдысь вöчöм дозъяс, пöлать, пызан, лабичьяс... Керкаын эз вöв электричество помысь ни öти уджалантор. Гашкö, ме веськалi гöля олысьяс дорö? И мыйла эсiйö шуö асьсö мамöн, кор менам мамöй дзик мöд пöлöс? Гашкö, сылöн нылыс — менам двöйник? А кöнi, сiдзкö, ачыс? Нинöм ог гöгöрво...
Ме петi ывлаö. Сэнi ворсiсны ичöт челядь — кöмтöмöсь, важиник дöрöмаöсь — пуысь вöчöм аканьясöн. Неылын кык зон кыисны тыв сямаöс. Матыстчи на дорö.
— Зонъяс, кыдзи тiянöс шуöны?
Зонъяс вак-вакмунiсны, весиг тывйыс кисьыныс уси. Öтиыс сэсся шыасис жö:
— Машö! Тэ выжывмин? Öти керкаын олам, да нимъяснымöс вунöдiн?
— Ме öд абу тiян чойныд. Тi сорасинныд. И кутшöм тайö сикт?
— Сикт нимтö нин вунöдöмыд... Люкасин кытчöкö? Вадорын ми олам, Вадорын...
— А кутшöм район?
Зонъяс видзöдлiсны гöгöрвотöм синъясöн:
— Мый нö сiйö сэтшöмыс?
— Кутшöм во öнi, сiдзкö?
— Сюрс öкмыссё кызь коймöд...
— Мый? Тi тешитчанныд? Öнi кык сюрс öкмысöд во?!
Зонъяс бара заводитiсны кильксьыны. Шöйöвошöм чужöмöн вешйи на бокысь да мöдöдчи туйлань. Позис кö сiйöс шуны туйнас... Весиг асфальтыс эз вöв, а туйыс векньыдик, няйт да гуранöсь. Эз кыв весиг öти машина шы. Кöнкö ылын рöдтiс вöла. Ме эг гöгöрво, кöнi ме и кыдзи татчö веськалi... Гашкö, Сьöд Öгаш менö тадзи керис? Бубуля саяд эг пет да... А гашкö, збыльысь öнi абу кык сюрс öкмысöд во?
Душ-мöд мортлысь ме юалi на та йылысь. Видзöдлiсны йöй вылö моз, но быдöн шуис — cюрс öкмыссё кызь коймöд. Ме кутчыси юрö: оз вермыны öд ставныс менö ылöдлыны. Кыдзи нö ме веськалi тайö кадас? Ог öд вöтась... И абу киноын...
Мый меным вöчны, мый? Колö корсьны петан туй. Сöмын кытысь?
Друг юрö воис — диктофон. Колö сiйöс корсьны! Сiйö отсалас меным бöр веськавны гортö! Ме уськöдчи керкаö— кöлуйöй некöн эз вöв. Ставсö ройкöдi.
Бур, некод эз веськав керкаас. Кöлуйöй эськö и сюри! Пач саяс кутшöмкö чуманын вöлi. Видлалi. Но диктофонöс эг аддзы. Гашкö, уси турун сараяс. Уськöдчи сэтчö, лукйи став турунсö, кытöн палялi асывнас. Абу. Мудзöм сорöн шлапкыси-пукси турун вылас. Мыйкö бок улын мешайтчис. Киöс сюйлi — чорыдтор. Перйи. О-о-о! Сюрис! Окалi и быдсöн. Лички кнопка вылö, бергöдлi кассетасö бöрлань, включитi. Кылiс Сьöд Öгашлöн гöлöсыс. Зiли сувтöдны син водзö тöрытъя войсö.
Зэвтi юр вемöс. Но весьшöрö: нинöм эз артмы. Чужöм кузя тюрöбтiсны синва мольяс. Сэтшöм гажтöм, вöлöмкö, веськавны мöд нэмö, тöдтöм йöз пöвстö. Мый ме-нö и виччысьö? Ог али мый сэсся некор аддзывлы бать-мамöс, бабöс? Век кежлö али мый ковмас татчö кольччыны?
Ме косöдi синваöс да дзеби диктофонöс турун сарай пельöсö. Вермас на ковмыны. Ог тöд, мый водзö керны... Буракö, лоö овны сiйö ныв пыддиыс, кодöн öнi менö лыддьöны. А сэсся видзöдлам...
«Вокъясöс», вöлöмкö, шуöны Вань да Вась. Куим чоя-вока ми. Ме медыджыдыс.
Регыдъя кадö кöcйöны сетны верöс сайö. Сöмын öд танi оз юасьны, код сайö петан. Сетасны кутшöмкö озыр пöрысь сайö... А рытнас тöдмаси аслам нывъёрткöд. Нимыс — Малань. Нуöдiс менö гуляйтны. Зэв пö гажа талун лоö, Пиле Кольö гудöк ньöбöма да. Мунiм сиктбердса луд вылö. А том йöзыс! Гашкö, ветымын сайö морт да. Ставныс зэв гажаа йöктöны, мичаа сьылöны и. Менö на Малань кыскылiс... Да кытчö нин? Тадзсö ме ог куж, татшöм музыка улад. Мöд улö нин велавсьöма да. Бурпöт и йöктiсны-сьылiсны. Сёрöнкодь нин «гортö» локтi, да «мамöй» бун-бос пинялiс. Но «батьöй» дорйыштiс:
— Мед нин бöръявылыс гажöдчыштас. Сэсся öд верöсыс оз кут лэдзлыны...
Асывнас «мамöй» садьмöдiс менö водз: сёöдчыны ыстiс. Эз кö ачыс дозъяссö сет, эг и гöгöрво, кытчö-мый. Эськö душ-мöдысь аддзывлi нин да, кыдзи колö лысьтысьнысö. Ачым на видлi и. А öнi ковмас öтнамлы... Пуктi дозсö мöс вöра улас, шылькнитi на юрöдыс, мед оз чужъясь. Да сöмын вöраас кутчыси, пыр жö и шлячнитiс чужöм кузя сiтöсь бöжнас. Киöй эськö кыпавлiс жö да. Мый мöскыдлысь босьтан? Кыдзкö-мыйкö лысьтi сiйöс. Кöть нин оз чужъясь да сыысь аттьö. Дубалöм киясöн пыртi дозъяссö да мудзöмöйла ляскыси пöлать вылö. А «мамöй» менö вала ыстiс, сэсся песла. Рытöдзыс уджöдiс... Сэсся бара на Маланькöд ветлi гажöдчыны. Сöмын тайö пöрйö аскöд диктофонöс босьтi. Гашкö, артмас на косны аслам кадö. Ёна жö и чуймöдi эськö фольклористъясöс татшöм озыр материалнад!
Лун и вой жуглi юрöс, кыдзи бöр бергöдчыны гортö. Тайö кадас вуджигöн меным вöлi зэв лёк да шуштöм. Пывсянса бубуляыс ёртъясыскöд — абу йöз. Абу гöгöрвоана весиг, кодъяс. Ставнымлöн торъялана биополе. Кутшöмкö кадö биополеясыс öтлаасисны, лолöй кутiс водзсасьны мустöм «жöниклы»... Став кылöмыс крестасис кутшöмкö öти точкаын — и менö сыладорса олöмыс йöткыштic татчö. Думсьыс, дорйис. Сiдзкö, меным отсавны вермас сöмын керсьысь. Но кытысь сiйöс корсьны? Некодöс ог тöд да. Ковмас шыöдчывны Малань дорö. Видзöдöмпырысь, зэв шань да бур нылыс...
Коркö ме аддзи жö лöсялана здук да юалi Маланьлысь:
— А танi эмöсь керсьысьяс?
Малань повзьöмпырысь видзöдлiс ме вылö да гусьöник вочавидзис:
— Тэныд мыйла?
— Колö, но висьтала сёрöнджык. Эмöсь абу?
— Эм. Öтик. Вадор помас олö. Зэв пöрысь сiйö. Уна мортöс да пемöсöс нин тшыкöдiс. Ок, лёк морт сiйö! Ставныс cыысь полöны...
— Верман петкöдлыны керкасö?
— Ог. Ме пола.
— Малань, отсышт! Ен могысьöн кора... Менам олöмöй торксяс, ог кö ветлы сы дорö.
— А мый? Смилитны кодöскö кöсъян?
— Да,— сöрыштi ме.
— Но лок инö талун ветлам. Сöмын пемдыштас кор, мед некод эз аддзывлы.
Ветлiм. А мöд луннас, сöмын прöст кад сюрыштiс, лэбыштi керсьысь дорад.
Буретш гортас вöлi. Кутшöмкö дозйын мыйкö нырö. Йöйвывсьыд пыр жö и шпарöдi, мый ме веськалi татчö мöд кадысь да эг удит Сьöд Öгашлысь вынъяссö ас пытшкö босьтны. Гашкö, мися, керсьысь да гöгöрвоас. Нинöмсö эз гöгöрво.
— Кыдзи, шуан, татчö веськалiн? Быттьö чужöмсяньыд нин татöн олан да...
Ковмис кыдзкö мöдарлань бергöдны висьтöс:
— Татысь, татысь ме. Вöтöс тай висьталi. Туналö сiйö, керсьысьöн пö лоан.
— Керсьысьöн, шуан? Вылö тай кöсъян пуксьыны, нылукöй. Он пов тшыкöдчысьнас лонысö?
— Ог пов.
— Но, инö, кывзы. Керсьысьнад тэнö ме, дерт, пыр жö ог вöч. Колö видзöдлыны тэнсьыд сямтö. Куимтор ме тэд тшöкта вöчны. Вöчан кö — лоан керсьысьöн, он кö — нэм кежлö ассьыд нимтö да рöдтö сьöдöдан. Лёк славаыд öдйö кыптас, казяласны кö ме дорын тэнсьыд бергалöмтö...
— Висьталöй, мый колö вöчнысö.
— О, кутшöм сюсь!.. Медводз колö сатшкыны ем Митрей Вань кильчö öдзöс весьтас. Сэсся вундыштан Öнтон Марпалöн мöслысь гöнсö да войтöдан сы вылö мöскыслысь жö некымын вир чут. А бöръя индöдыс лоö медся сьöкыд. Но сiйö бöрыннас, кор тайöс ставсö вöчан...
— Позьö талун?
— Позьö, кöть кор. Но гусьöнджык, мед оз кыйны...
Кор локтi гортö, сэнi вöлi тырыс йöз. «Мамöй» менö пыр жö йöртiс мöд жырйö: корасьысьяс пö локтiсны. Ки-кокöй лигышмунiс: «Кыдз сiдз! Ме бара ог кöcйы верöс саяд!» Ог тöд, мый сэнi керсисны, но менö коркö кадö «мамöй» петкöдлiс корасьысьяслы, со пö кутшöм миян нылыс, шань да мича. Найö сэсся регыд мысти мунiсны, а «мамöй» шуис:
— Регыд петан верöс сайö, Öндрей Микул сайö. Зэв пöрнöй мужичöй, озыр и. Красуйтчыны кутан сы дорын. Тырмас гöль олöмтö ньылавны...
Сьöлöмöй быттьö дугдылiс тiпкынысö. Кутшöм кöлысь, кор колö регыдджык кадö
вöчны керсьысьлысь индöдъяссö? Вузалöны менö кутшöмкö мужиклы...
Озырмыны кöcйöны. Но видзöдлам на...
Малань отсыштiс меным корсьны Митрей Вань да Öнтон Марпалысь керкаяссö. Юалiс, он пö али мый ачыд тöд. Бара на ковмис ылöдлыны: мися, конъяси да зэв ёна муас люкаси, паметьöй мöдic вошласьны, унатор вунöдi да некыдзи ог вермы тöд вылö уськöдны. А мыйла пö буретш налöн керкаясыс? Мися, другысь тöд вылö усины налöн нимъясыс, да окота лои тöдмавны, кöнi найö олöны. Мися, тадзи öдйöджык юр вежöрö ставыс воас... А жöникпу йывсьыд Малань шуис, зэв мустöм да горш пö сiйö...
Регыд и казялi жöниклысь горшлунсö: кикутöм дырйи. Локтiсны миянö рöдвуж чукöрнас, донъясисны да донъясисны приданнöйнас... Сэсся воисны жö öти кывйö. А кöлысьсö шуисны вöчны куим лун мысти. Рытнас нин, пемдiгас, гусьöник котöртлi первой Митрей Вань дорö — ем сатшкыны, сэсся Öнтон Марпа дорö. Гидад эськö пыри, да пемыдiнад ёна оз тыдав, кöнi мöcкыс куйлö. Кималасöн кыдзкö-мыйкö аддзи да пуртöн вундi гöнторсö. А дойдны пемöссö и жаль лои.
Но быть: омöлика чуткыштi пурт йывнас, сэсся вирöсьтi вундöм гöнсö, прöща кори мöслысь да и чепöcйи öдйöджык гидсьыс. Мед некод оз казявлы. Тэрмасигад пысаси кытчöкö сарапан бöжнам, повзьöмöйла тракнитi да водзö котöртi. Кодöскö тшук эг нöбöд орчча керка дорсьыс...
Бöрсянь некод эз вöтчы. Сiдзкö, некод эз казявлы. Но водзвыв на радлыссьöма. Мöд луннас кывсис, мый Митрей Вань чорыда висьмöма, а Öнтон Марпалöн мöcкыс кулöма. Керсьысьыс пö гортсьыс оз петавлы, аслыс корсьöма кутшöмкö отсасьысьöс. Сiйöс пö аддзылöма Вась Ёгор — Митрей Ваньлöн суседыс: том ныв пö, зэв сюся котралö. Марпалöн гидсьыс аддзöмаöсь дöратор — буракö, платтьö бöжнас пысасьöма. Нывсö пö öнi корсьöны — мыждыны кöcйöны.
Ме кор тайöс кылi, сьöлöмöй кок пыдöсöдз усьлiс. Аддзасны нö кö? Сарапанöс эськö дöмыштi. Ёнасö оз тыдав, сiдз нин дöмасöсь да. Но полöмöй таысь эз чин.
Керсьысь дорас эг мун тайö рытнас: вермисны кыйны. Аскинас асывсяньыс локтiс Малань, аскöдыс миянлысь нывъёртъяснымöс вайöдöма. Пукыштiсны миянын, бöрдöдчанкывъяс сьылыштiсны. А сэсся лэччим пывсянö — менö пывсьöдны. Тадз пö колö кöлысь водзад.
Пывсьöдiгас тöдмалi нывъяссянь, керсьысьлысь пö отсасьысьсö век на абу аддзöмаöсь. Этша керкаö нин пыравлытöм кольöма... «А мый серти нö тöдмаласны нывсö?»— юалi. Вышивайтчан сер кузяыс пö, быд семьялöн разнöй да... Кыпыд руöй пыр и торксис татшöмтортö кылöм бöрын. Бур кöть, дöмöм сарапан пыдди пасьталi выльöс: «мамöй» сетiс öнтай. Но серыс сы вылын вöлi сэтшöм жö...
Виччысьны эз позь. Рытланьыс ме кытшлалöмöн мунi керсьысь дорö. Ог тöд сэсся, аддзылiсны эз пырöмöс.
— Прöйдит, Машö, прöйдит. Ставсö тай бура вöчöмыд. Сöмын йöзасьöмыд. Тэнö корсьöны. Аддзасны кö, бурсö эн виччысь... Тавой ковмас тэныд коймöдторсö вöчны. Мун ломты пывсянсö менсьым. Сэсся висьтала, мый водзö.
Кыйöдчöм сорöн, мед некод эз аддзыв, котöртлi лэбулас пескысла, ломтi. «Мед жö удайтчас, мед жö удайтчас талун бöр гортö веськавны...— кевмыси ме пывсянас пукалiгмоз.— Öнi ме окышта нин бубулятö...» Но та пöрйö, вöлöм, колö вöчны дзик мöдтор. Колö сёйны каньсö! Пуöмöн!
Тшук сэтчö эг усь, кор тöдмалi. Но косны эз позь, и ме кöcйыси. Час мысти нин керсьысь сетiс меным ассьыс сьöд каньсö да ыстiс пывсянö. Вевтыс пö пыранiнас... Ок, кутшöм жаль вöлi меным тайö каньыс! Шыльöдi да шыльöдi... А сэсся синва сорöн, пиньöс мурч курччöмöн лöсьöдчи шыбитны коньöрöс пуан ваö. Ме сiйöс кыпöдi нин пельса весьтö, но сьöлöмын быттьö мыйкö орис. Каньöс морöс бердö топöдöмöн жмитчи стен бердас да гораа лимзалöмöн бöрддзи...
Палялi пывсянын. Вöлi югыд нин. Каньыс орччöн эз нин вöв. Радпырысь чепöcйи öдзöслань — öдйöджык гортö, муса бабуш дiнö! Но менö сувтöдic чорыд гöлöс:
— Тэ кытчö?
Пöварняас пукалiс керсьысь. Эз, эз Сьöд Öгаш, а мöдыс. Горшöй пыр и курзис.
— Машö, тэ он ло керсьысьöн. Некор. Сöптыд вöсни. Весиг каньсö эн вермы пуны...
— Ме верма. Ме пуа... сiйöс...
— Öнi сёр нин. Мун гортад. И сэсся татчö эн лок.
Петi ывлаö. Кымрасис. Буситiс. Посньыдик зэрыс кöтöдiс чужöмöс да сорласис синвакöд. Надзöник восьлалi гортлань. Танi, буракö, и ковмас овны да кувны.
Бöрсянь менö кодкö чукöстiс. Вöлöмкö, нывъёртъясöй локтöны. Кöса разьны.
Талун жö менам кöлысь. И бара мустöм жöниккöд.
Кöсаöс разисны нывъёртъясöй бöрдöдчöм сорöн. Ме эськö тöдi, мый кöлысь водзын сьылöны бöрдöдчанкывъяс. А öнi гöгöрвои, мыйла: кыдз нö он бöрд пöрысь да мустöм саяд петiгöн. Весиг аслам синваöй доршасис. Жаль лои ачым аслым да.
Сэсся менö пасьтöдiсны мича платтьöö. Налы мича, а ме ног кö — дзик прöстöй.
Абу öнiя кодь. Вöла-доддяöн локтiсны жöник чукöрыс да нуисны миянöс вичкоö.
Сэнi кыисны меным кык кöса да вевттисны юрöс еджыд чышъянöн. Венчайтiсны миянöс. Жöник эз и лэдзлы ме вылысь синъяссö, сiдз и сёйис эськö. А меным зывöк вöлi видзöдлыны сы вылö. Гашкö, велала коркö...
Пируйтны вайисны верöслöн керкаас. Мыйыс сöмын пызан вылас эз вöв! Но сёяныс меным дзик эз ков... А верöсöй пыр cёйис и сёйис. Порсь моз. Быттьö вежон абу вердлöмаöсь. То öти пызан помас нюжöдчылас, то мöдарас. Ме весьтöд судзöдчис кытчöкö: видзöда да, пань тырыс кисель кöвтыштöма. Сöмын удитi думыштны: «Мед эськö ме вылö оз войтöд...» Сiйö жö здукас платтьö вылö лэбис паньвывса юмовторйыс. Тшук эз матьöктсьы... А верöсöй, быттьö зэв артмöм шмонь вылын, гöрдлыны заводитiс да сэтшöм мисьтöма!...
— Мед вомкаличыд эськö чеччыштас!— горöдi скöрвывсьым.
Пыр жö лöнис, ымзыны кутiс. Став гöсьтыс окнитiс... Видзöдлi — а збыльысь öд, чашкалöма вомыс. Синнас сöмын лапйöдлö мужикöй, шöйöвошöма.
— Керсьысь! — кодкö горöдic.
— Видзöдлöй, платтьö серыс! Сэтшöм жö! — содтiс мöд.
Ме эг кут виччысьны да чеччыштi пызан сайысь.
— Кутöй! — горзiсны бöрсянь.
Шыбитчи «гортлань». Бур, эз ылын вöв. Мыйлакö котöртсис турун сараяс. Йöзыс öд чайтасны, керкаас пыри. Гöлöсъяс кылiсны нин орччöн. Корси диктофонöс да дзебси турун пытшкас. Кодъяскö гольгисны нин сарай öдзöсас.
— Виам, аддзам кö! Нинöмла миянлысь мöсъяссö тшыкöдны! Бур йöзсö да.
— Бипур вылын сотам! Мед лёкыс сэсся таладорас оз коль.
Сьöлöмöй зэв öдйö мöдiс тiпкыны. Син водзö сувтiсны медся дона йöзыс: мамöй, батьöй, бабушöй. Найö оз и тöдмавны, кыдзи да кöнi кулi налöн муса нылыс.
Топöдi ас бердö диктофонöс да ловзьöдi, медым бöръяысь кывзыны аслам кадся мортлысь гöлöссö. Сьöд Öгашлöн сёрниыс казьтыштiс меным, мыйсянь ставыс заводитчис. Регыд мысти нин скöрмöм йöз кисьтiсны öдзöссö да пырисны сарайö. Ме куни синъясöс и...
3
Садьми аслам крöватьын. Аслам керкаын. Аслам кадын. Мöд жырйысь пырис мамöй:
— Садьмин нин? Узьышт на. Тасьтi-паньтö бöрыннас мыськан. А ме удж вылö тэрмася...
— Мамук! Кутшöм ме рад, мый бара гортö веськалi!
— Машук! Мый нö лоин? Лёк вöт вöталiн?
— Да, лёк вöт. Но öнi ставыс лоö бур. Да öд, мам?
— Да, да. И нöшта — бабыдлы звöнитлы. Норасьö вöлi, мыйла сы водза сы дорысь пышйöмыд. Весиг абу висьталöмыд. Позис жö нин дырджык овны.
— Ме звöнитла, звöнитла...
Мамöй мунiс. А ме нимкодьпырысь чеччыштi небыд вольпасьысь. Кутшöм лöсьыд гортад! Джодж вылö мыйкö голькнитiс-усис... Видзöдлi — диктофон. Ловзьöдi. И виччысьтöмла пукси бöр: кылiс важся мича коми сьыланкыв...
1
Автобус быстро привез до деревни моей бабушки. Сюда я приезжаю каждое лето: отдохнуть, позагорать, — но в этом году придется поработать. Много пота не прольется, а работу все равно придется сделать. Нетрудно ведь одну-две кассеты записать. Главное, чтобы старухи разговорились, рассказали про свое житье-бытье. Это называется фольклорной практикой, а сама я учусь в университете. На финно-угорском факультете. И хочу стать фольклористом. Если сумею, конечно…
— Машенька, ты или не ты? Даже не узнала: окрепла ты,— из своего дома навстречу вышла моя бабушка.
— Конечно, не похудеешь, когда сидишь целыми днями и много ешь,— ответила я.— Как поживаешь, бабушка?
Соскучилась, наверно, за год?
— Соскучилась, соскучилась, дитятко мое. Давай зайдем в дом, отдохнешь, полакомишься сельской едой.
Хорошо я полакомилась бабушкиной едой, до отвала. Столько шанег и пирогов не съела за целый год! Ведь вкуснее, чем бабушка, никто не печет! А я даже варить хорошо не умею. Суп и кашу еще сварю, но язык от них не проглотишь.
Легли мы рано: по телевизору ничего интересного не показывали. Да и гулять было не с кем: в маленьком селе молодых людей почти не осталось, все разъехались. А на второй день я начала работу. Сначала, конечно, со своей бабушки. Она рассказала мало, только несколько давних историй. Полкассеты даже не получилось. Сослалась на знакомых, что они знают больше, так как постарее. И после обеда мы отправились к другим старухам. Как раз у одной старухи ее подруги сидели, очень разговорчивые. Рассказывать они не боялись, а как только видели, как я нажимаю на кнопку диктофона, смущались. Нас, мол, умные люди послушают и на смех поднимут. Не записывай, дескать, и все тут. Но со временем я преодолела их смущение. И, попивая чай, они погрузились в воспоминания, опережая друг друга, рассказывали о старой жизни. Только на один вопрос они отвечали нехотя: есть ли в этом селе колдуны. Поняла, что колдунья есть, но старухи боятся ее и говорить о ней тоже. Неожиданно все засобирались домой, все вспомнили о сене. Мол, если дождь начнется, не успеем сгрести. И мы с бабушкой тоже отправились домой, смотря на голубое небо в поисках облаков. Ни одного облачка не было видно.
Придя домой, я попробовала вытянуть у бабушки, кто тут колдует. Но она промолчала, как партизан, и я так ничего и не узнала. Может, и до сих пор бы не знала. Да ведь платочная почта в селе пока хорошо работает. Дошли слухи, что навели порчу на корову Пиле Öди1. Вымя вздулось, а ноги распухли. Вот так я и узнала о колдунье. Конечно, Пиле Öдя не стала сидеть на месте, со злости побежала прямиком к колдунье. А та, оказывается, сама при смерти, даже с кровати не встает. Но выгнать хозяйку коровы все-таки смогла. Кому верить, я не знаю. Корова через неделю умерла, а колдунья ожила. В магазине сама пару раз видела. Все время в черной одежде, по этому и узнала.
Очень сильно захотелось мне выведать, а кто же она— колдунья, какими такими силами она обладает. И на кассету бы все это записать! Но как? Идти к ней я боюсь: может порчу навести… А по-другому никак. Сельские старухи ведь трусливые, ничего не расскажут. Долго я думала, целых три дня. И решилась сходить к колдунье. Не ударит же из-за вопроса по рту. Да и было бы из-за чего наводить на меня порчу. Ничего не сказав бабушке, я отправилась к Сьöд Öгаши. Так ее здесь называли. Но приколку всё же нацепила в кармане шорт. Даже головку чеснока засунула. Сьöд Öгаш как раз обедала, когда я постучалась к ней. Она прошамкала беззубым ртом, мол, заходи. Со страха у меня аж ноги задрожали, но все-таки села на скамейку. А в глаза ей посмотреть боюсь, и спрашивать тоже.
— Чьей будешь? Что-то лицо знакомое,— начала она разговор.
— Ппп… Внучка Петыр Агнии,— прошпарила я.
— С какой целью пришла?— дальше спрашивала Сьöд Öгаш.
— А говорят, что у вас есть особая сила,— осмелилась я и сказала уже громче.— С любым существом можете что-то сделать…
— Давай не ходи вокруг да около, а прямо скажи,— брякнула она.— О колдовстве захотелось узнать? Подобные тебе уже приходили. Еще ведь записать что-то хотели… Я их метлой выгнала, так просто не ушли. И тебя выгоню! Что глазами хлопаешь? А ну-ка!
Долго вынуждать меня не пришлось. Быстро убралась из дома колдуньи. Только пятки сверкнули! Пришла в себя уже в бабушкином доме. Хорошо, бабушки дома не было: нечего ей все знать. От страха все мои внутренности рвались наружу. Но побелевшее лицо постепенно снова оживилось, и я успокоилась. Сначала осмотрела себя с головы до ног: не навела ли на меня порчу Сьöд Öгаш. Слава богу, все было по-прежнему: лишней шерсти (лишних волосков) и незнакомых пятен не прибавилось. Может, появятся позже? Но прошла неделя, и я поняла: Сьöд Öгаш— не такой уж и плохой человек, не всех портит…
Наступили очень жаркие дни. Вода в реке нагрелась, и каждый день я стала купаться. А сегодня мы с бабушкой целый день ворошили траву, сушили. И под вечер я опять побежала к реке. На приречном песке остались только один-два человека: вероятно, тоже после сенокоса. Я поплескалась в теплой воде и поскакала обратно: не хотелось комаров кормить. Когда поравнялась с домом Сьöд Öгаши, меня будто вдруг что-то остановило. Дверь крыльца скрипнула— ко мне мяукая бросился черный кот. «У Öгаши,— прмелькнуло в голове.— Надо бежать…». Но ноги не слушались, словно их пришили к земле. Между тем черный кот подошел ко мне и стал тереться об мои ноги.
— Маша,— неожиданным, как молния, был этот голос. За мной стояла фигура в черной одежде.— Зайдем ко мне.
Я с трудом повернула голову и выдавила:
— Я?.. Нет. Не могу…
— Маша, я тебя не трону. Зайдем.
Ноги внезапно расслабились, и с бьющимся сердцем я зашла в дом следом за Сьöд Öгаш.
— Маша, садись. Да не бойся ты меня так. Ничего тебе не сделаю, так уже мало сил осталось… Очень давно, пятьдесят или шестьдесят лет назад, позвала меня к себе одна колдунья и сказала: «Я умру, и заменишь меня, все мои силы перейдут к тебе. Над всеми сильной будешь, все будут бояться тебя». Я, конечно, испугалась такого, но она дальше рассказывала: «Тебе не обязательно делать только зло, можешь и добро делать. Но сил от этого не прибавится. Чем больше плохого сделаешь, тем сильнее будешь». «А почему именно меня выбрала?»— спросила я у колдуньи. «В твоем роду уже были такие люди,— ответила она.— И ты можешь быть колдуньей. А у меня времени уже мало осталось, некогда выбирать. Пришло время умирать. А умереть не могу, пока мои силы не перейдут к тебе». Времени подумать дала мало— один день. Время тогда было нелегкое, родителей уже не было в живых, помогать мне никто не мог,— и я согласилась. Другой ночью я стала колдуньей. А она долго уже не жила, умерла вскоре.
Я смотрела на нее и ждала, что будет дальше, хотя уже знала. Даже в дрожь бросило.
— Маша, ты поняла, почему я позвала тебя?
— Почему?— попыталась прикинуться дурой.
— Я выбрала тебя.
— Почему?— словно я забыла другие слова.
— Почему, почему? По качану… Одна ты подходишь мне с этого села, одна. В твоем роду тоже были колдуньи. И бабушка твоя могла быть. Но не захотела.
— Я тоже не хочу!— с мольбой в голосе сказала я.
— Хочешь, хочешь… Только еще не понимаешь. Тебе волей-неволей придется меня слушаться. Если не сделаешь по-моему, наведу на тебя порчу, либо на кого-нибудь из твоей семьи.
Меня будто окатили ведром холодной воды, все внутри задрожало. Но я старалась не показывать свой страх.
— Я не хочу стать колдуньей,— снова попыталась оказать сопротивление.
— Будешь! — оборвала Сьöд Öгаш. — Хотела узнать жизнь колдунов? Вот и узнаешь. Только записывать не разрешу: запомнишь все сказанное мною. На раздумья даю один день. Завтра ночью придешь ко мне, около одиннадцати… Тогда все и объясню. Не придешь— плохая и несчастная жизнь тебя ожидает.
От Сьöд Öгаш я вышла едва живая: словно моя жизнь закончилась, хоть прямо сейчас иди на кладбище и рой могилу. Впервые в своей жизни не знала, что делать. Бабушке рассказать нельзя— не поймет… Как не хватает сейчас моих подруг! Они бы помогли…
— Машенька! Почему ты такая бледная? Может, заболела? Иди похлебай горячего супа…— позвала бабушка к столу.
— Не надо… И не болею я. Лягу, устала,— буркнула и быстрее направилась к постели.
Так и не смогла заснуть. Куда уж там? И так, и эдак все прокрутила— не могу пойти я против Сьöд Öгаш: всю жизнь не только у меня, но и у родни испортит… А что? Я буду колдуньей, но не буду никого трогать. Пусть это будет жить во мне. А своим людям плохого сделать не дам. Лучше, чтобы только мне одной будет труднее. Про свои колдовские силы я никому не скажу…
Как и договаривались с Сьöд Öгаш, пришла к ней в одиннадцать ночи. Постучалась в дверь и зашла в темный дом. Сьöд Öгаш сидела возле огня свечи. Огонь свечи освещал ее морщинистое лицо, и от этого она казалась еще страшнее.
— Так и знала, что придешь. Садись поближе ко мне и внимательно слушай…
Я села на скамейку и незаметно нажала на кнопку диктофона: хоть одно доброе дело останется…
— Не знаю, трусливая ли ты… Но без этого не получится. Превратиться в колдунью непросто. Надо выйти в черную баню, без света, одной. Там будет черный кот. Он превратится в буку и позовет друзей. Дальше сама увидишь. Что будет…
«Так легко, оказывается,— подумала я. — Их же не испугаюсь… Всякие ужастики уже по телевизору видела…».
— Ты готова? Пойдем выйдем. Потом расскажу остальное… Как колдовать и прочее…
Дверь черной бани громко скрипнула. Под ногами шмыгнуло что-то волосатое и жутко мяукнуло. Шагнула в баню. За мной дверь захлопнулась и звякнула щеколда: Сьöд Öгаш, наверно, боится, что убегу. На ощупь нашла что-то вроде скамейки и плюхнулась: очень низкой оказалась. Невдалеке от меня сидел кот: лизал шерсть. Вдруг что-то грохнуло. Вокруг меня откуда-то появились огни свеч и осветили внутренность бани. Черный кот истошно мяукнул и начал увеличиваться: из задних лап вытянулись ноги, а из передних образовались руки. Вместо маленькой хорошенькой головы кота на меня смотрело большое волосатое лицо с красными глазами.
— Ну что? Боишься ли меня? — послышался скрипучий голос откуда-то изнутри.
— Й-я-я? Н-нет…
— Ну если нет, так сиди…
И вдруг как свистнет! Волосы чуть не встали! Огни свеч стали прыгать. Вокруг только грохот слышен … И вот— они! Его друзья… Какие страшные! Кто-то с рогами, кто-то с пятачком, а кто-то и с волчьей мордой… Куда я попала? Они стали прыгать, петь, орать. Мол, сегодня у нас большой праздник— свадьба буки. С красивой молодой девушкой. Чуть сердце не остановилось от услышанного: как же выйдешь за такого? А они уже достали откуда-то фату, кольца. Глаза «жениха» весело сияют, он улыбается во весь рот, оскалив острые зубы.
— Ну, милая девушка, выйдешь ли за меня? Продашь ли душу Злу? Если выйдешь, до конца жизни будем вместе, от всего буду оберегать тебя… А если нет — сама знаешь…
Через силу кивнула головой: мол, согласна. Его рогатый друг раскрыл гармошку и начал некрасиво играть. Мой «жених» надел на мой палец черное кольцо и хотел поцеловать— повернула голову в другую сторону. А без этого, мол, ничего не получится, сказали его друзья. Я собрала все силы и обратно повернулась к буке. Он схватил меня за руку, вытянул губы и стал приближать к моему лицу… Из его рта пахнуло вонью— упала на пол…
2
Открыла глаза на каком-то сеновале… Голова раскалывалась. Долго встряхивала с себя сено. И только тогда в голову пришла мысль: «Как же я сюда попала?». Направилась к двери. Вдруг она сама открылась и появилась какая-то незнакомая женщина.
— Маша! Заснула что ли?! Так долго кормишь скот! Маша?.. Ты что с собой сделала? Откуда эту одежду напялила?
Я посмотрела на себя: футболка, шорты, кроссовки… все свое… Ничего не понимаю.
— Откуда, спрашиваю, взяла? У кого украла? Иди, людской позор, в дом. Переоденься… не позорь меня. Невеста, а что вытворяет…
— Вы кто? И почему орете на меня?
— Что?! Свою мать уже не стала узнавать?! Мало отец тебя хлыстом драл!
Женщина потащила меня в дом и кинула какой-то старый сарафан, сшитый из грубой материи. Я не хотела надевать эту позорную одежду, но по «маминому» взгляду поняла: деваться некуда. Надев сарафан, долго рассматривала внутренность дома: почерневшая печь, некрашеный пол, маленькие окна, деревянные полки, деревянная и берестяная посуда, полати, стол, скамейки… В доме не было ни одной электротехники. Может, я попала к бедным жителям? И почему она называет себя мамой, когда моя мама совсем другая? Может, его дочь— мой двойник? А где тогда она сама? Ничего не понимаю.
Я вышла на улицу. Там играли маленькие дети— без обуви, в старой одежде— деревянными куклами. Невдалеке два мальчика плели что-то вроде сети. Подошла к ним.
— Парни, как вас зовут?
Парни захохотали, даже сеть из рук выпала. Один все-таки сказал:
— Маша! Ты чокнулась? В одном доме живем, и наши имена забыла?
— Я ведь не ваша сестра. Вы ошибаетесь. И какое это село?
— Название села даже забыла… Ударилась куда-то? В Вадоре мы живем, в Вадоре…
— А какой район?
Парни непонятно посмотрели на меня:
— Что это такое?
— Какой год тогда сейчас?
— Тысяча девятьсот двадцать третий…
—Что? Вы издеваетесь? Сейчас две тысячи девятый год!
Парни опять начали смеяться. С растерянным лицом отошла от них и направилась в сторону дороги. Если это можно было назвать дорогой… Даже асфальта не было, а дорога узкая, грязная и в ухабах. Не слышно было звуков машин. Где-то далеко ехал рысью конный. Я не понимала, где я и как сюда попала… Может, Сьöд Öгаш на меня таким образом навела порчу? Потому что не вышла за буку… А, может, сейчас правда не две тысячи девятый год?
У пары людей я еще спросила об этом. Посмотрели как на дуру, но каждый из них сказал— тысяча девятьсот двадцать третий. Я взялась за голову: не могут ведь все меня обманывать. Как же я попала в это время? Мне же не снится… И я не в кино… что мне делать, что? Надо искать выход. Только где?
Вдруг в голову пришло— диктофон. Надо найти его! Он поможет мне вернуться домой! Я бросилась в дом— моей одежды нигде не было. Все перерыла. Хорошо, дома никого не было. Нашелся! За печью в какой-то корзине был.
Осмотрела. Но диктофон не нашла. Может, упал на сеновале. Бросилась туда, перерыла все сено, где очнулась утром.
Не нашелся. Устало шлепнулась на сено. Что-то мешалось рядом. Засунула руку— твердое. Достала. О-о-о! Нашелся! Расцеловала даже. Нажала на кнопку, прокрутила кассету назад, включила. Послышался голос Сьöд Öгаш. Попыталась представить перед глазами вчерашнюю ночь. Напрягла мозги. Но впустую: ничего не получилось. По лицу покатились слезинки. Так грустно, оказывается, попасть в другой век, к чужим людям. Что меня ждет? Никогда, что ли, больше не увижу родителей, бабушку? Навсегда, что ли, придется здесь остаться?
Я вытерла слезы и спрятала диктофон в угол сеновала. Может еще пригодиться. Не знаю, что делать дальше…
вероятно, придется жить, вместо той девушки, которой меня сейчас считают. А потом посмотрим…
«Братьев», оказывается, зовут Ваня и Вася. Мы три брата и сестры. Я самая старшая. В скором времени меня должны выдать замуж. Только ведь здесь не спрашивают, за кого выйдешь. Выдадут за какого-нибудь богатого старика… А вечером познакомилась со своей подругой. Имя— Малань. Позвала меня гулять. Мол, очень весело сегодня будет, так как Пиле Кольö гармошку купил. Пошли на луг возле села. А народу там! Кажется, больше пятидесяти человек. Все очень весело пляшут, красиво поют. Меня Малань тоже потащила… Да куда уж там? По-ихнему я не умею, под такую музыку. Под другую уже привыкла. Вдоволь поплясали, попели. «Домой» пришла уже поздно, и «мама» сильно меня поругала. Но «отец» заступился:
— Пускай уже напоследок повеселится. Потом ведь муж пускать не будет…
Утром «мама» разбудила меня рано: послала кормить скот. Если она сама бы не дала посуду, так и не поняла бы, что куда. Правда, пару раз уже видела, как надо доить. И сама пробовала. А теперь придется одной… Положила кринку под коровье вымя, погладила ее по голове, чтобы не брыкалась. Да только притронулась к вымени, корова сразу же хлестнула по моему лицу своим испачканным навозом хвостом. Я подняла уже руку. Да что с коровы возьмешь?
Каким-то образом подоила ее. Она не брыкалась, и за это спасибо. Онемевшими руками занесла посуду и от усталости разлеглась на полатях. А «мама» меня за водой отправила, потом за дровами. До вечера заставила работать… Затем с Маланью опять сходила повеселиться. Только на этот раз взяла с собой диктофон. Может, получится еще вернуться в свое время? Сильно бы удивила фольклористов таким богатым материалом!
Днем и ночью ломала голову, как возвратиться домой. При переходе в это время мне было очень плохо и страшно. Бука и его друзья— не люди. Непонятно даже, кто. У нас у всех разное биополе. В какой-то момент биополя совпали, моя душа стала бороться с противным «женихом»… Все чувства скрестились в какой-то одной точке— и меня жизнь с той стороны толкнула сюда. Хотела защитить. Значит, мне может помочь только колдунья. Но где ее найти? Никого не знаю. Придется обратиться к Малань. Внешне она очень добрая и хорошая девушка…
Как-то я нашла подходящий момент и спросила у Малань:
— А тут есть колдуньи?
Малань со страхом посмотрела на меня и тихонько ответила:
— Тебе зачем?
— Надо, но расскажу позже. Есть, нет?
— Есть. Одна. В конце Вадора живет. Очень старая она. Много людей и животных уже испортила. Ух, плохой она человек! Все боятся ее…
— Можешь показать ее дом?
— Нет. Я боюсь.
— Малань, помоги! Ради бога… Моя жизнь испортится, если не схожу к ней.
— А что? Приворожить кого-то хочешь?
— Да,— обманула я.
— Ну тогда сходим сегодня. Только когда стемнеет, чтобы никто не видел.
Сходили. А на другой день, как только нашлось свободное время, я помчалась к колдунье. Она как раз дома была. В какой-то посуде что-то мяла. Сдуру я сразу же прошпарила, что попала сюда с другого времени и не успела вобрать в себя силы Сьöд Öгаш. Я думала, что она поймет меня, так как колдунья. Но она ничего не поняла.
— Как, говоришь, сюда попала? Вроде бы с рождения уже тут живешь…
Пришлось повернуть разговор в другую сторону:
— Отсюда я, отсюда. Свой сон рассказала. Предсказывает он, что я стану колдуньей.
— Колдуньей, говоришь? Высоко хочешь сидеть, девонька. Не боишься стать колдуньей?
— Не боюсь.
— Ну слушай тогда. Колдуньей я тебя, конечно, сразу же не сделаю. Надо посмотреть на твои способности. Три задания я попрошу тебя сделать. Сделаешь— будешь колдуньей, нет— навсегда свое имя и род опозоришь. Дурная слава быстро поднимется. Если заметят, как ты крутишься возле меня…
— Говорите, что надо сделать.
— О, какая шустрая!.. Сначала надо воткнуть иголку над дверью крыльца Митрей Ваня. Потом отрежешь шерсть коровы Öнтон Марпы и накапаешь на нее несколько капель крови коровы. Последнее задание будет самым трудным. Но это позже, когда все выполнишь…
— Можно сегодня?
— Можно, когда захочешь. Но незаметно, чтобы никто не поймал…
Когда я пришла домой, там было полно народу. «Мама» сразу же заперла меня в другую комнату: дескать, свататься пришли. Руки-ноги обессилели: «Как так! Я не хочу снова замуж! Жизнь только начинается…». Не знаю, что там делали, но в какое-то время «мама» показала меня сватам, вот, мол, какая добрая и красивая у нас дочка. Вскоре они ушли, а «мама» сказала:
— Скоро выйдешь замуж за Öндрей Микула. Мужчина еще не старый, к тому же богатый. Красоваться будешь у него. Хватить глотать нищету…
Сердце словно перестало биться. Какая свадьба, когда надо побыстрее выполнить задание колдуньи? Продают меня какому-то мужчине… Разбогатеть хотят. Ну посмотрим, как все будет…
Малань помогла мне найти дома Митрей Ваня и Öнтон Марпы. Спросила, мол, сама, что ли, не знаешь. Снова пришлось обмануть: мол, очень сильно ударилась и память стала пропадать, многое забыла и никак не могу вспомнить. А почему, спрашивает, тебе их дома. Я говорю, что вспомнила их имена, и захотелось узнать, где они живут. Мол, таким образом быстрее память вернется… А про жениха Малань сказала, что он очень противный и жадный…
Вскоре я тоже заметила жадность жениха: при рукобитии. Пришел к нам со своими родственниками.
Торговались-торговались насчет приданого… Затем пришли к одному мнению. А свадьбу решили сделать через три дня. Вечером, дождавшись темноты, я сначала сбегала к Митрей Ваню— иголку воткнуть, затем к Öнтон Марпе. Зашла в хлеб, а в темноте не видно, где лежит корова. На ощупь кое-как нашла и отрезала ножом кусок шерсти. А причинять боль животному жалко стало. Но без этого никак: легонько уколола кончиком ножа, затем запачкала кровью отрезанную шерсть, попросила прощения у коровы и выскочила из хлева. Чтобы никто не заметил. Второпях зацепилась куда-то подолом сарафана, со страха дернула и дальше побежала. Кого-то чуть не снесла возле соседнего дома… Меня никто не преследовал. Значит, никто не заметил. Но рано было радоваться. На другой день пронеслись слухи, что Митрей Вань тяжело заболел, а корова Öнтон Марпы умерла. Колдунья же, сказала, не выходит из дома, нашла себе помощницу. Ее видел Вась Ёгор — сосед Митрей Ваня: молодая девушка, очень быстро бегает. В хлеве Марпы нашли кусочек материи — вероятно, зацепилась подолом платья. Девушку сейчас ищут — хотят наказать.
Когда я это услышала, сердце до пяток упало. А если найдут? Сарафан заштопала. Сильно не видно, потому что так уже много заплаток. Но страха от этого не поубавилось. К колдунье этим вечером не пошла: могли поймать. Назавтра с утра пришла Малань, привела с собой наших подруг. Посидели у нас, попели причитания. А затем спустились в баню— меня попарить.
Сказали, так надо перед свадьбой. В бане узнала от девушек, что помощницу колдуньи еще не нашли. Мало домов уже остались необойденными. «А как они узнают девушку?»— спросила. По вышивке, сказали, так как у каждой семьи она разная… Приподнятое настроение сразу же испортилось, услышав такое. Хорошо, вместо заштопанного сарафана надела новое платье: «мама» дала давеча. Но узор на нем был такой же…
Ждать было нельзя. К вечеру я кругами пошла к колдунье. Не знаю, заметили ли, как я зашла туда.
— Проходи, Маша, проходи. Все хорошо сделала. Только об этом узнали. Тебя ищут. Если найдут, добра не жди… Этой ночью тебе придется выполнить третье задание. Иди затопи мою баню. Потом расскажу, что дальше.
Осторожно, чтобы никто не увидел, сбегала в дровяник за дровами, затопила. «Лишь бы получилось, лишь бы получилось сегодня вернуться домой…— молилась я, сидя в бане.— Теперь я уже поцелую буку..». Но на этот раз, оказывается, надо сделать совсем другое. Надо съесть кота! Сварив! Чуть не упала, когда узнала. Но идти назад было нельзя, и я согласилась. Через час колдунья отдала мне своего черного кота и отправила в баню, сказав при этом, что крышка на входе… Ох, как жалко мне было этого кота! Гладила и гладила… А затем со слезами, стиснув зубы, приготовилась бросить бедняжку в кипящую воду. Я подняла уже его над кадкой, но в сердце словно что-то оборвалось. Прижав кота к груди, прижалась к стене и заплакала, громко голося…
Очнулась в бане. Было уже светло. Кота уже не было рядом. С радостью устремилась к двери— быстрее домой, к любимой бабушке! Но меня остановил грубый голос:
— Ты куда?
В предбаннике сидела колдунья. Нет, не Сьöд Öгаш, а другая. В горле сразу стало горько.
— Маша, ты не будешь колдуньей. Никогда. Силенок маловато. Даже кота не смогла сварить…
— Я смогу. Я сварю… его…
— Теперь уже поздно. Иди домой. И сюда больше не приходи.
Вышла на улицу. Было облачно. Моросило. Мелкий дождь омочил лицо и смешался со слезинками. Медленно шагала домой. Здесь, наверно, и придется жить и умереть. Кто-то сзади окликнул меня. Оказывается, подруги идут. Косу расплетать. Сегодня же моя свадьба. И снова с противным женихом.
Подруги расплели мою косу, причитая. Вообще-то я знала, что перед свадьбой поют причитания. А сейчас поняла, почему: как не заплакать, выходя замуж за старого и противного. Даже у меня слезы навернулись. Жалко стало саму себя.
Затем на меня надели красивое платье. Им оно казалось красивым, а по-моему— совсем простое. Не похоже на современное. На подводах приехал жених с родней и повез нас в церковь. Там мне заплели две косы и покрыли голову белым платком. Повенчали нас. Жених не сводил с меня глаз, так и съел бы. А мне противно было смотреть на него.
Может, привыкну когда-нибудь…
Пировать привезли в дом мужа. Чего только не было на столе! Но есть мне не хотелось… А муж все ел и ел. Как свинья. Будто неделю не кормили. То в одну сторону стола потянется, то в другую. Надо мной потянулся куда-то: смотрю, а он целую ложку киселя выловил. Только успела подумать; «Только бы на меня не капнул…». В тот же момент на платье полетела сладость с ложки. Чуть не выматерилась… А муж начал ржать, будто очень смешно, да так противно!..
— Пусть у тебя челюсть прыгнет!— крикнула со злости.
Он сразу же притих, начал мычать. Все гости охнули… Посмотрела— а ведь правда рот широко раскрыт.
— Колдунья! — крикнул кто-то.
— Посмотрите, узор платья! Такой же! — добавил второй.
Я не стала ждать и выпрыгнула из-за стола.
— Держите! — орали сзади.
Бросилась «домой». Хорошо, недалеко был. Почему-то побежала на сеновал. Люди ведь подумают, что в дом зашла.
Голоса слышались уже рядом. Я нашла диктофон и спряталась в сено. В дверь сеновала уже стучались.
— Убьем, если найдем! Незачем наших коров портить! И хороших людей.
— На костре сожжем! Чтобы зла на этом свете не осталось.
Сердце стало биться очень быстро. Перед глазами встали самые дорогие люди: мама, отец, бабушка. Они так и не узнают, где и как умерла их любимая дочка. Прижала к себе диктофон и включила, чтобы в последний раз послушать голос человека с моего времени. Под слова Сьöд Öгаш рассвирепевшие люди сломали дверь и ворвались в сарай. Я закрыла глаза и…
3
Проснулась в своей кровати. В своем доме. В своем времени. Из другой комнаты вышла мама:
— Уже проснулась? Поспи еще. Посуду потом помоешь. А я на работу тороплюсь…
— Мамочка! Как я рада, что снова вернулась домой!
— Машенька! Что случилось? Плохой сон приснился?
— Да, плохой сон. Но теперь все будет хорошо. Да ведь, мама?
— Да, да. И еще — позвони бабушке. Жаловалась, почему так быстро от нее сбежала. Даже не предупредила ее. Можно же было подольше пожить.
— Я позвоню, позвоню…
Мама ушла. А я с радостью прыгнула из мягкой постели. Как хорошо дома! На пол что-то упало… Посмотрела — диктофон. Включила. И от неожиданности села обратно: зазвучала красивая старая коми песня.
*Так у коми принято называть людей – сначала имя отца, потом имя человека.
Подстрочный перевод
Назад в раздел
