Ситка так любил свою жену и маленькую дочь Аринэ, как любит наша Земля своё Солнце. Идёт Ситка на охоту — спешит и ног под собой не чует. Идёт с охоты под тяжёлой ношей — спи- на не гнётся к земле и лямки не давят его плечи. Придёт домой — не наглядится на свою малышку. Любуется ею — не налюбуется.
Но как день без ночи, так жизнь без утрат и печали не бывает. Пришла чёрная болезнь в избушку Ситки и забрала его жену. Сироткой осталась малютка Аринэ, дочь смелого охотника Ситки.
Любовью к Аринэ переполнено сердце охотника Ситки. Сам нянчит дочь, поёт ей колыбельные песни, а когда уходит на охоту, оставляет её доброй и мудрой бабушке Таись.
Но бьёт ли рыбу острогой Ситка, гонится ли за лосем, выслеживает ли соболя, всё думает Ситка о малютке Аринэ. «Совсем крохотная, как утёнок, слабая, лапки едва держат, а у бабушки Таись много внучат. Она, как куропатка, водит за собой выводок — семь да ещё семь внучат. Нет, плохо дело! — грустно думает Ситка. И так думает и этак думает, каждый раз плохо. — Подрастёт Аринэ, кто станет учить её одежды шить, пищу готовить? Кто древние законы ей передаст? Однако надо привести ей новую мать. Наверное, молодую нужно взять»,— размышляет Ситка.
Что одной головой надумал, то и сделал. И с бабушкой Таись не посоветовался. Из другого стойбища привёл Ситка молодую жену — крупную, красивую, с чёрными, как дно закопчённого котла, бровями, красными, как брусника, губами.
Молодая мачеха была ленива, как соболь перед ненастьем, и сонлива.
Люди стойбища прозвали мачеху Сувыннэ — Ленивая. Это беда, большое несчастье, когда жена манси ленивая. «Беда Ситке, и только,— пожалела Ситку бабушка Таись. — Ничего она делать не станет, только по гостям ходить да красоту свою показывать. О, небо! Почему хорошего человека наделяешь непутёвой, ленивой женщиной?»
Целыми днями валялась в постели Сувыннэ, грызла орешки. А маленькая Аринэ собирала в лесу хворост, носила тяжёлые вязанки к чувалу, с реки таскала воду, готовила пищу. Сувыннэ только покрикивала:
—Вари рыбу! Вари мясо! Быстрее поворачивайся! Корми меня! Садись, шей мне
платье!
Ситка ничего не знал, но с охоты всегда что-нибудь приносил своей Аринэ: то земляники, то брусники, то крупную кедровую шишку. Вечерами в лесовней юрте вырезает Ситка ложки, а для Аринэ вырежет с тонким узорным черешком.
Бабушка Таись и дедушка Портя, собрав вокруг себя внуков и правнуков, давали в руки каждому кому нож, кому иголку с ниткой, кому красивый лоскуток, и внуки вырезали из дерева стрелы, а внучки вышивали узоры.
Бабушка Таись помнила и умела вышивать узоры, которыми манси украшали свои одежды. Научилась у бабушки и Аринэ причудливым узорам и сама вышивала ушки, лапки, усы и глаза зверей.
Сидели они на тёплом солнышке, бабушка тихо напевала, ей тоненьким голоском подпевала Аринэ, а дед Портя садился рядом и тихо наигрывал на лебеде — семиструнном санквалтапе.
Чуткие и гибкие пальцы
Вышьют искристый и светлый узор,
Чтобы няры, и сахи,и малицы
Разноцветьем зажглись,
Как осенью бор!
Чтобы песни и сказки старинные
Достойное место в узоре нашли,
Листочки короткие,длинные
Шелестом лёгкого ветра вошли.
Далеко и высоко поднимаются три голоса: бабушки, внучки и священного семиструнного лебедя.
Подросла Аринэ, стала шить шапки, рукавицы, шубы и детям, и старикам.
Как-то Ситка ушёл на охоту, поднялась с постели Сувыннэ и приказала Аринэ:
—Сшей-ка мне лебяжью шубу, да поскорее. Время наступило мне в гости ходить.
Потребовала глупая, жестокая, ленивая сшить себе шубу из шкурок священных лебедей. Отец убивал их редко, чтобы принести в жертву Духам Добра и Удачи. И лебяжьи шкурки хранились в шайтанском амбаре как святыня.
—Шей,шей! — приказала мачеха.
День шьёт, второй, третий шьёт Аринэ шубу из лебяжьих шкурок, не спит. И наконец сшила необычно красивую шубу. Проснулась Сувыннэ, увидела шубу, вскочила и надела её. Надела и принялась оглядываться, осматривать себя сзади, как оглядывается Лебедь — Хотанг.
—Неси быстро чуман со светлой водой. Буду смотреть, какая я в шубе.
Долго она вертелась вокруг чумана, разглядывала себя и шубу. Вертелась, кружилась Сувыннэ, как берёста на огне. Понравилась сама себе. И пошла в гости похвастаться и разбудить в женщинах зависть.
Идёт по стойбищу Сувыннэ, оглядывается, будто живая лебедь перед дождём ощипывается, когда пёрышки расправляет и жиром смазывает. До того дооглядывалась, что споткнулась, упала и больно зашиблась. Топнула ногой Сувыннэ и зло проговорила:
—Нет, не нужна мне такая шуба. Надела её, а всю не вижу, иду и оглядываюсь.
Оглядываюсь да падаю, падаю да ушибаюсь! Заставлю мужа Ситку добыть таких лебедей, чтобы из шкурок их можно было сшить самооглядную шубу. Надену её — она сама будет оглядываться.
Вернулся Ситка с охоты. Сувыннэ надулась и говорить с мужем не хочет.
—Что с тобой, жена? — заботливо спросил Ситка.
— Я хочу, чтобы ты добыл таких лебедей, из которых я сошью самооглядную шубу.
— Да где такие диковинные лебеди живут? — спросил Ситка. — Я обошёл все урманы, но не знаю такого озера.
—Захочешь — найдёшь! — заявила Сувыннэ.
На другой день стал собираться на охоту Ситки, подготовил стрелы,сменил тетиву, нож наточил, обувь добрую надел.
—Отец, не ходи! — просит Ситку Аринэ. — Зачем убивать священных лебедей?
Бабушка Таись сказывала, что они с юга к нам приносят белое тепло и всем — и людям, и зверям — дают это тепло.
Но отец не послушался Аринэ, ушёл искать далёкое Лебяжье озеро.
Катилось солнце, катилось время. Прошли два месяца — июнь, июль — время летнего запора и копчения рыбы. Наступил август — месяц садков, когда рыбу не коптят,а сажают в садки.
А Ситки всё нет — ищет диковинных лебедей, из которых можно сшить самооглядную шубу.
— Пойду искать отца, — сказала Аринэ бабушке Таись и дедушке Порте. — Научите, куда идти, скажите, где искать.
— Без края урман, — ответил Портя. — Урман болыной. Много троп в урмане, а зверей и того больше!
— Много троп в урмане, а зверей того больше, — повторила Аринэ. — Только отец у меня один. И кроме меня, его некому искать!
— Тогда возьми мой лук, возьми мои стрелы. Вот мой нож, Аринэ. Они верно служили мне и доброму делу. И возьми ещё санки с оленьими рожками, они достались мне от деда.
—Зачем санки?— удивилась Аринэ. — Сейчас лето...
—Это волшебные санки. Садись, и они повезут тебя, куда ты прикажешь, и остановятся, когда ты коснёшься ногами земли.
Аринэ села на санки,они сразу же тронулись легко и побежали, покатились, как нарта в оленьей упряжке.
Покачиваются санки, рожками пошевеливают, пробегают по борам, болотам с кочки на кочку, а рожки — вверх-вниз, словно утки в озере ныряют. Болотные кочки клюквенным, густо-красным смехом смеются, вокруг санок кружится, голову наклоняет, ягод попробовать приглашает.
Поела морошки Аринэ, и клюквы поела,и дальше покатила.
Долго ехала Аринэ, расспрашивая тропы и деревья об отце.
Нет, никто не видел Ситку, но совет добрый давали. Подъехала к таёжной речке, остановилась, пошла по берегу Аринэ, решила узнать у речки, у берега узнать об отце. И слышит вдруг — сосны стонут. Видит Аринэ — лежат в реке сосны, оголённые корни едва-едва, из последних сил цепляются за берег, стонут сосны, теряют силы — вот-вот оторвутся от родной земли и, умерев, поплывут по реке.
— Сосны, сосны, милые, что с вами?— спрашивает Аринэ.
— Смотри, берег наш подгрыз Виткась — Пожиратель Всего,— из последних сил ответили сосны.
— Берёзки, берёзки, дайте мне веток,— подбежала к берёзкам Аринэ. — Совью верёвки и сосны подниму.
Дали ей гибких веток берёзки. Сплела Аринэ верёвки с петлями на конце, набросила петли на сосны и поставила их на берег. Сосны быстро распустили корни и крепко уцепились за землю.
—Спасибо тебе, Аринэ! Мы будем помнить твою доброту. Только хотела Аринэ сесть в санки, как услышала шум в реке. «Что такое?» — подумала девочка и увидела, как шумно и тяжело задышала река. Медленно и грузно поднимаются и опускаются её берега. Задрожал лес, река выплеснулась на берег и, словно спасаясь от кого-то, полезла в гору. Выполз из реки, с самого дна, Виткась — Пожиратель Всего: и берегов, и рек — болотисто-зелёный, скользкий, холодный, похожий на огромную лягушку.
Сверкнул Виткась страшными глазами и заревел:
—Ты зачем сюда пришла?! Я тебя сейчас съем! — выбросил свой длинный язык.
Потянулся, вздрагивая, язык Виткася к Аринэ. Отступила назад девочка, упёрлась спиной в сосну, натянула лук и пустил стрелу и ещё много стрел в пасть чудовища. Задрожал язык, мелко стал биться о берег, изгибаться раненой щукой. Не может изжевать и проглотить стрелы Виткась, стал давиться ими. Победила Аринэ Виткася.
Река вошла в своё русло, побежала спокойно, заискрилась, засветилась, словно яркие зимние звёзды упали в тёплую летнюю воду. И появилась из реки на лёгкой волне Женщина-Рыба — Кулнэ. Никто ещё не видел Женщину-Рыбу при солнечном свете, всегда она появляется лишь в лунные ночи.
Увидела Аринэ, как прекрасно у Кулнэ сверкающее серебряное тело, гибкое, как у стерляди. С головы на блестящие плечи и на маленькие руки сбегают длинной лёгкой волной изумрудно-зелёные волосы. А ног у Кулнэ не видно — покачивается она на широком серебряном хвосте. Вокруг Кулнэ поднялись на могучие хвосты осетры и стерляди, муксуны и нельмы, плавниками поддерживают волосы Женщины-Рыбы.
Смахнула Кулнэ крупные слёзы и заговорила тихо:
—Спасибо тебе, храбрая, смелая девушка. Ты освободила наш водяной дом от обжоры Виткася. Возьми от меня в подарок расшитый бусами нагрудник. — Кулнэ бросила на берег к ногам Аринэ волшебный нагрудник. — Он светит ночью лунным светом, а днём от солнца разгорается. — И Женщина-Рыба медленно погрузилась в голубовато-зелёные воды реки. Аринэ и спросить не успела о тропах,что ведут к отцу.
Начала Аринэ рассматривать волшебный нагрудник, и в рисунке его увидела она изгибы всех рек земли манси, большие и малые озёра и увидела отца на тропе,он подходил к огромному светлому озеру, окружённому кедрачом. Бросила Аринэ нагрудник в дорожный пайп-кузовок, прыгнула в санки и крикнула:
—Скорее, санки, надо спасти моего отца Ситку от несчастья. Поранив лебедя с потаённого озера, он смертельно поранит свою душу. Ни один урман не простит за лебедя ему.
И покатились, покатились санки, словно в оленьей упряжке. Долго мчалась на санках Аринэ — по урманам, по болотам и сорам. И подъехала к Хоталтуру — Светлому озеру. Видит: посреди озера плот, на плоту покачивается человек, натягивает лук, чтобы пустить стрелу в прекрасного лебедя. Узнала Аринэ отца, побежала по берегу озера.
Кричит Аринэ:
—Отец мой,Ситка! Не стреляй в лебедя! Не убивай лебедя! Отец не слышит дочери, совсем не слышит. Бежит Аринэ, а санки не отстают, катятся за Аринэ, повернулись и упёрлись в её колени. От усталости, от горькой обиды присела Аринэ на санки и заплакала.
А санки с берега спустились к озеру, прямо по воде покатились. Аринэ скорее надела волшебный нагрудник, и переливающийся свет сотен бусин, отражённый от глади воды и от солнца, вспыхнул ярко и ударил по глазам отца. Ситка опустил лук и принялся протирать глаза. Успела подъехать к нему Аринэ.
—Аринэ, дочь моя! — поразился и обрадовался отец. — Почему ты здесь, на краю нашей земли?
—Я искала тебя, отец! Ты так долго не возвращался.
Без боязни подплыла к ним лебединая стая. Самый крупный лебедь сказал:
—Тысячи лет никто из людей не мог проложить сюда тропу. Вы проложили...
Он ещё хотел что-то сказать, но вышли Ситка и Аринэ на берег озера и сели отдохнуть, поговорить.
Поднялась лебединая стая белым облаком и опустилась рядом с Аринэ. Взмахнули лебеди огромными крыльями, ударили по воде — с ног до головы обрызгали Ситку чистой озёрной водой. На глазах помолодел Ситка. Второй раз ударили лебеди по воде — обрызгали Аринэ. Её сахи стала белеть, светлеть, сверкать и превратилась в прекрасную самооглядную лебяжью шубу.
—Ты спасла нас, Аринэ, будь нашей сестрой! — громко крикнули лебеди.
Когда третий раз взмахнули крыльями лебеди — обрызгали санки с Оленьими Рожками. Поднялись санки на стройные, могучие ноги и обернулись красивым оленем с раскидистыми, ветвистыми рогами.
Достала Аринэ из дорожного кузовка нагрудник и украсила грудь Оленя.
—До свидания, Лебеди-Хотанги! — сказали Ситка и Аринэ. — До свидания, Хоталтур!
А сами отправились в стойбище.
Люди стойбища вышли встречать Аринэ с отцом.
Мачеха увидела на Аринэ самооглядную шубку, смотрит на неё жадными глазами, то поглаживает её, то старается снять её с плеч Аринэ, а сама повторяет:
—Ситка, это для меня шубка? Аринэ только так надела, да? Но Аринэ подошла к дедушке Порте, сняла шубку и сказала:
—На, дедушка, снеси её в священный шайтанский амбар, пусть она висит там. Наши женщины никогда не будут шить и носить шубки из шкурок священных лебедей.
Все люди стойбища сказали:
—Правильно сделала Аринэ! Пусть её дни будут чисты и белы!
А жестокая, глупая мачеха от зависти почернела и умерла.
¹Сахи - женская одежда из оленьих шкур, внутрь мехом.
Назад в раздел
