Сибирь — жемчужина России

Издательство НЛО выпустило целую серию книг, посвящённых разным страницам истории Российской империи. Сегодня мы представляем книгу о «жемчужине Российской короны» — Сибири.

Процесс вхождения Сибири в состав России начался в XVI веке и включал в себя и крестьянское переселение на новые «свободные земли», и хозяйственное освоение сибирских богатств, и осмысление и маркирование Сибири как Земли Русской.

Поначалу многие переселенцы-крестьяне ссылались в Сибирь за провинности перед помещиками и воспринимали эту ссылку, как страшную кару. Однако, оказавшись в «земле незнаемой», крестьяне быстро меняли точку зрения. Ведь Сибирь – та часть Российской империи, где никогда не было крепостной зависимости, и крестьяне ещё с XVI века были свободными людьми.

По мнению путешествовавших по Сибири в XVIII-XIX веках россиян, отсутствие барских усадьб и крепостного права были главными особенностями «сибирской физиономии». Отсюда следовали и психологические отличия сибирских крестьян от крестьян изначальной России. Вот, например, одна из характеристик типичного крестьянина-сибиряка в сопоставлении с истинно российским крестьянином: «сибирский крестьянин умнее, прямодушнее, гостеприимнее русского, в нём нет ни той раболепной услужливости, ни той равнодушной грубости, которые так обыкновенны в русском крестьянине; он веселее и бодрее его». По мнению российских путешественников, сами сибиряки вполне осознавали это отличие и относились к «расейским» не без доли презрения, подчёркивая собственную свободу и независимость.

В 1898 году Николай Гарин-Михайловский писал не без изумления: «Здешний сибиряк не знает даже слова «барин», почти никогда не видит чиновника, и нередко ямщик, получив хорошо «на водку», в знак удовольствия протягивает вам для пожатия свою руку».

Переселенческая политика российского правительства менялась несколько раз: то в пользу максимального экономического стимулирования добровольных переселенцев через отмену налогов и выплату специальных подъемных, ссуд на обзаведение хозяйством, то в пользу принудительного штрафного переселения, когда в Сибирь высылались целые социальные группы «преступников» (например, тысячи поляков были сосланы после польского восстания и сыграли немалую роль в формировании общественных настроений сибирского общества). Максимальных масштабов переселение достигло в 1906-1908 годах. Так, в 1908 году в Сибирь переселилось 700 тыс. человек – эта цифра поражает воображение даже в наше время!

Интересный вопрос – как складывались отношения российских переселенцев с местными старожилами – народами, населявшими Сибирь и до российской колонизации. По европейским меркам Сибирь была практически безлюдна: к началу XVII века на всей территории проживало не более 200 тыс. человек. Вопреки бытующему мнению, численность абсолютного большинства сибирских коренных народов не сократилась, а возросла после вхождения Сибири в Россию. Так, согласно переписи 1987 года, в Сибири проживало 288,6 тыс. бурятов (35% всего коренного населения), 226,7 тыс. якутов, 108,7 тыс. алтае-саянских народов, 64,5 тыс. эвенков, 53 тыс. сибирских татар, 27,7 тыс. ханты и манси, 9,4 тыс. ненцев… Численность бурятов за 250 лет с середины XVII до начала XX века выросла приблизительно в 10 раз! Во многом это происходило благодаря усвоению коренными народами нового хозяйственного уклада, позволявшего на той же территории проживать большему количеству людей. Надо отметить, что российский вариант колонизации принципиально отличался от англосаксонского – ни о каком истреблении коренных народов ради овладения их землями речи не шло. Более того, если какие-либо российские переселенцы поселялись на «иноверческих землях», и это приводило к жалобам коренных жителей, переселенцев «сводили» с этих земель на другие – свободные.

Наконец, стоит обратить внимание ещё на один вопрос, которому в книге уделено немалое внимание, – сибирский сепаратизм. По мере формирования сибирской интеллигенции начался процесс осмысления Сибири, как особенной и, возможно, отдельной от России ментальной и государственной конструкции, процесс осмысления особой русско-сибирской нации. Некоторые из лидеров сибирского сепаратизма проводили прямые аналогии между Сибирью и США с Австралией – английскими колониями, обретшими самостоятельность и весьма преуспевшими на пути государственного строительства. «Почему ситуация в Сибири не столь хороша, как в США?», — задавались вопросом местные патриоты. И приходили к выводу, что российские чиновники смотрят на Сибирь как на место, откуда можно черпать и черпать ресурсы, но нисколько не думают о том, как эффективно развивать саму Сибирь. «Это всего лишь кладовая России, откуда можно при случае почерпнуть недостающих средств». Оценивая деятельность местной администрации от первых воевод до губернаторов, идеологи сибирского сепаратизма подчеркивали, что все местные чиновники «руководствовались только стремлением обогатиться, грабя край и его обитателей». Отсюда родились идеи конфедеративного устройства России, в частности, такой лозунг, как «Да здравствует союзная конституция Руси, Украины и Сибири». Одновременно высказывались и мысли, что «центр тяготения российского государства должен по мере освоения Сибири перейти на нее». Ведь российские демографы начала XX века были уверены, что население России к 2000 году составит 400 млн человек и предполагали, что большинство из них будет жить в Сибири… Были и те, кто настаивал на полном отделении Сибири от России и превращении ее в самостоятельное, союзное с Россией государство. Во всяком случае идея создания самостоятельной Сибирской думы, в компетенции которой было бы рассмотрение внутренних сибирских проблем и принятие адекватных решений, была весьма популярна у всех мыслящих сибиряков и была уже недалека от реализации к 1917 году.

Книга открывает много нового из сибирской истории и снабжена обширным фактологическим материалом и по этническому и вероисповедному составу населения Сибири в разные годы, и по численности населения в разных городах и областях, и по сибирским наместникам, генерал-губернаторам и губернаторам.

ИА "Росбалт"