16.12.2015 17:20
В 2015 году художественной мастерской «Ибыр весь» исполнилось 10 лет. За это время уникальные перегородчатые эмали в этническом стиле, которые мастерская ввела в обиход, стали широко известны не только в республике, но и за ее пределами. Несколько дней назад в Доме дружбы народов открылась выставка лучших украшений «Ибыр весь», которая продлится до конца года.
Заповедные знания
Художник Василий Степанов основал мастерскую «Ибыр весь», чтобы открыть Удмуртии секрет древнего и редкого искусства – перегородчатой эмали. Он же создал уникальный авторский стиль украшений, в котором высокое ювелирное мастерство соединилось с этническими финно-угорскими мотивами.
Его работы (подвески, колье, серьги, браслеты и кольца) безошибочно узнаваемы. На атласно-глянцевых эмалях распускаются орнаментальные ростки, растопыривают перепончатые лапы мифологические финно-угорские утки, закручиваются спирали солнцеворота, склоняют головы лошади-близнецы, олицетворяющие утреннюю и вечернюю зори. Сами краски кажутся пылающими, излучающими свет. Россыпь украшений издали кажется варварски-пестрой, но каждый узор, выложенный гладкой или свитой медной проволокой, при ближайшем рассмотрении оказывается точно, до миллиметра, выверенным. Свобода и сила языческих мифов в этих изящных вещицах подчинилась гармонизирующему порядку: Степанов оказался сродни Гомеру, который из мифов и легенд создал высокую поэзию, только ижевский художник заключил ее не в стихотворные строфы, а в звонкую медь и переливчатую эмаль. Сам он говорит:
– Все началось с художественного фильма по древним удмуртским легендам «Тени Алангасара», который снимался в 1993 году. Вместе с моим братом Анатолием Степановым, специализирующимся на прикладных ремеслах, и художником Иваном Капитоновым я делал украшения для главных героев фильма. Это было удивительное и красивое время. Визуальный мир картины создавали максимально достоверным – на основе археологических находок.
Тогда я узнал, что такое археология на самом деле, сколько в этом труда, романтики и диалога с ушедшими эпохами. Казалось, мы прикасаемся к другой цивилизации, к заповедным знаниям. Мы не выдержали, сами поехали на раскопки на древнее городище Иднакар под Глазовом: хотели стать свидетелями того, как из земли возникают артефакты прошлых веков и тысячелетий. И, конечно, я пытался представить тех, кто столетия назад создавал все эти подвески, кольца, нагрудные бляхи: какими были эти люди, чем они жили, в каких условиях занимались своим ремеслом? Качество их изделий и полет фантазии поражают и сейчас, а тогда, возможно, эти мастера казались живыми чудотворцами.
Насмотревшись на археологические шедевры, я занялся реконструкцией литья и чеканки. Повторял ювелирные изделия прошлого один в один – до количества штрихов, до миллиметра. И все-таки в какой-то момент занятия реконструкцией я понял, что как художник больше не расту, не развиваюсь. И вот тогда-то я поехал в Красное Село, в «кузницу ювелиров», обнаружил там перегородчатые эмали и начал новый этап в своей «творческой биографии».
Мастерство высшей пробы
– «Кузница ювелиров» – звучит, как еще одна прекрасная легенда.
– Место и вправду необыкновенное. Красное Село находится под Костромой, близ Волги. Там живут около 11 тысяч человек, из них 7 тысяч – ювелиры. Самые старые династии насчитывают четыреста лет, а профессиональному училищу обработки металлов уже больше века – оно действует с 1897 года.
Особенно сильное впечатление на меня произвели эмали. До этого я знал о финифти – художественной росписи по эмали, а вот с перегородчатой эмалью не сталкивался. В этом нет ничего удивительного: из-за исключительной трудоемкости этой техники мастеров, работающих в ней, всегда было очень мало.
– В чем ее исключительность?
– Перегородчатые эмали никогда не станут частью массовой культуры, это всегда будет элитарное авторское искусство. Дело в том, что нельзя поставить на поток, механизировать ни один из этапов работы по созданию перегородчатой эмали, все можно делать только вручную. А процесс создания перегородчатой эмали не только трудоемкий, но и требует сосредоточенности и колоссального внимания.
Во-первых, брикет эмали нужно растолочь в однородную крошку – это так же сложно, как растереть в муку скальную породу. Во-вторых, на медной форме тонкой проволокой нужно выложить рисунок, который станет перегородкой между эмалями разных цветов, и аккуратно припаять проволоку к основе. Затем мастер выкладывает при помощи тонких шпателей эмалевую крошку равномерным слоем точно между проволочных границ. Клей не используется, поэтому затем важно посадить изделие в печь для обжига так бережно, чтобы ни одна крупица не сдвинулась с места. Сам процесс обжига требует интуиции, на которую машина не способна: мастер, руководствуясь опытом, определяет, сколько минут и секунд изделие должно провести в печи, чтобы получился тот или иной оттенок. После обжига необходимо обточить выступающие края проволоки, не поцарапав при этом эмалевый слой. Каждый из этих этапов – в полном смысле ювелирная по деликатности работа. Одно неверное движение шпателем во время укладки эмалевой крошки, одно резкое движение руки на пути от рабочего стола к печи – и создание рисунка, возможно, нужно будет начинать заново.
Неиссякаемый источник вдохновения
– Когда перегородчатая эмаль впервые появилась в Удмуртии?
– Это очень интересный вопрос, на который, наверное, не смогут точно ответить ни историки, ни этнографы. Скорее всего, как большинство изобретений человечества, перегородчатая эмаль была изобретена в Китае. По крайней мере, там она существовала еще в первом тысячелетии нашей эры. В Киевскую Русь перегородчатая эмаль пришла из Византии – там уже в XI-XII вв. в этой технике создавали изысканные кубки, украшения и иконки с ликами святых. Князья приво- зили вещицы удивительной красоты из Константинополя, и русские мастера стали пытаться повторить их.
Между тем на территории современной Удмуртии о перегородчатой эмали знали гораздо раньше. В 2004 году в Алнашском районе в 10 километрах от Камы был найден так называемый Кузебаевский клад с ювелирными изделиями VII века, и среди них были разнообразные изделия, копирующие перегородчатую и выемчатую эмаль, причем выполненные местными мастерами. Не имея настоящих эмалей, удмуртские ювелиры плавили цветное стекло. Археологи обнаружили множество заготовок под эмалевые украшения: мастера древности отчеканили украшения с углублениями, которые потом должны были заполнить заливкой.
Судьба распорядилась так, что Кузебаевский клад был найден в тот год, когда я заканчивал обучение как мастер по эмали. Тогда будто воедино сошлись все темы, которые меня интересовали и вдохновляли больше всего: археологические находки, история Удмуртии, финно-угорская символика и перегородчатая эмаль. Когда я осознал это, то ясно понял, чем буду заниматься дальше.
– Успех пришел сразу?
– Как это ни парадоксально, в Удмуртии мои работы поначалу приняли с меньшим интересом, чем в других регионах: по крайней мере, продажи шли успешнее за пределами республики. Мне-то кажется, что мы поймали дух именно этой земли, ощутили то же вдохновение, которое чувствовали удмуртские художники-ювелиры почти полторы тысячи лет назад. Получилось то, о чем я мечтал: наложить энергию цвета, которая есть у эмалей, на древнюю символику. Конечно, был риск, что получится что-то нарочитое, искусственное, что стилистика эмалей будет диссонировать с финно-угорскими мотивами. И есть художники, которые меня критикуют все эти годы. Эмали ведь считаются элитарным материалом. Они не часть народных промыслов с использованием подручных материалов вроде лозы и бересты. В Византии, а потом и в России, эмалями занимались умелые ювелиры при императорских мастерских, позволить себе вещи с эмалью могли только очень богатые люди. А я позволил себе смелость соединить аристократическую, дорогую эмаль с этническими мотивами, свойственными культуре людей, живших родо-племенным строем. Конечно, некоторых эстетов это возмутило: с их точки зрения, это было все равно что играть «Калинку-малинку» на арфах и клавесинах. Но мне было важно донести до максимально широкого круга людей и красоту эмалей, и финно-угорскую символику, которая на самом деле выразительна, поэтична и невероятно многообразна: за все годы работы я не создал двух одинаковых вещей. И при этом новых сюжетов с опорой на фольклорную символику хватит еще не на один десяток лет!
Газета "Удмуртская правда" (Удмуртская Республика) от 15 декабря 2015 года
