Коренной Петербург

В редакции "Санкт-Петербургских ведомостей" прошёл "круглый стол" "Санкт-Петербург как центр межкультурных коммуникаций народов Северной Европы". Мероприятие преследовало простую цель: собрать представителей некоторых коренных народов нашего региона – русских, финно-угров, татар и дать им возможность рассказать о себе, найти общие точки роста в XXI веке. Как выяснилось, наш прекрасный город не только имеет богатейшую историю, но может претендовать на роль центра коммуникаций народов Северной Европы.

                                                      Все мы здесь мигранты

На Петербург то и дело вешают различные ярлыки. То вдруг культурная столица становится криминальной. То из просвещённого города превращается в центр межнациональных конфликтов. Оставим штампы центральных телеканалов без комментариев и попробуем разобраться, что же представляет сегодня Петербург в этническом срезе. Ответ на эти вопросы знает тот, кто ведает историей коренных народов нашего края.

"В определённом смысле все мы здесь мигранты, – с этой в чём-то даже провокационной мысли начал свой доклад преподаватель кафедры прикладной и отраслевой социологии СПбГУ кандидат социологических наук Иван Федоренко. – На самом деле очень сложно разобраться, кто был "самым коренным". Петербург и Ленинградская область – уникальное место, где с давних времен рядом русские и финно-угры. Более тысячи лет эти народы живут бок о бок, и за это время между ними возникли настолько тесные связи, что теперь невозможно заявить, какая культура здесь доминирует. Говоря о Петербурге, необходимо отметить, что "коренных петербуржцев" хотя бы в третьем поколении не более 20%. Что, впрочем, и неудивительно, если вспомнить все трагедии XX века, например, гражданскую войну и блокаду".

Иван Федоренко отметил важность культурной наследственности. С IX–X веков в нашем крае жили новгородские русичи и финно-угры, и вся последующая история, включая новгородский, шведский или петербургский её этап, – это главным образом история взаимодействия русского и североевропейского населения региона.

Татары и водь

"Нельзя забывать и вклад татар в строительство Петербурга, равно как и в последующее развитие нашего края, – продолжил Рашид Магдеев, глава татарской общины Петербурга, инициатор проведения ежегодного народного праздника "Сабантуй". – До сих пор некоторые склонны считать татар мигрантами, приехавшими в город на Неве в послевоенное время. Это не так: история петербургских татар насчитывает три века, и татары стали таким же коренным народом для Петербурга, как русские и финно-угры".

Стоит отметить, что на "круглом столе" царил всеобщий дух миролюбия и заинтересованности в изучении культур народов приневской земли. Вспомнили и историческое название нашего края – Ингрия, знакомое не всем петербуржцам и жителям области.

Следующее слово было предоставлено активисту самого малочисленного из коренных народов нашего края, имя которому – водь. "По данным последней российской переписи 2002 года, водью записано 73 человека, что не отражает истинного положения дел, – рассказала глава Общества водской культуры и лидер фолк-группы "Бестиарий" Екатерина Кузнецова. – В силу разных обстоятельств большинство вожан (особенно старшего возраста) записывались русскими. С учётом вожан, живущих в Петербурге, численность нашего народа насчитывает несколько тысяч человек. Отрадно, что в последние годы наблюдается возрождение водского языка и культуры. В Лужицах (район Усть-Луги) работает музей, в школах возрождаются фольклорные коллективы и ремесла. Удивительно, но водь – народ с древним языком и культурой – до сих пор не внесён в официальный список коренных малочисленных народов".

"Официальная история страдает "белыми пятнами", – поддержал эту мысль писатель Кирилл Кожурин, представитель Невской старообрядческой поморской общины. – Как будто не было вовсе Новгородской Руси, а между Смутным временем и Петром I не произошло ни единого исторического события. До сих пор культивируется миф о "пустынных землях", где Пётр Великий якобы заложил Северную Пальмиру. Но, позвольте: в XII веке Новгород торговал со Швецией, на нашей земле – древнейшие памятники древнерусской истории, крепости Ладога и Копорье. О том, что была отдельная история древлеправославной церкви, о Выговском монастыре и старообрядческой республике в Заонежье не пишут и вовсе".

Мы – народ!

Как видим, у русских в Ингрии не меньше тайн, чем у вожан, ижор или вепсов. Но есть у нас коренной народ, который незаслуженно оказался чужим на родных землях. Ему сегодня можно вернуться на "историческую родину", но и там он будет чужим.

"История финнов-ингерманландцев насчитывает четыре столетия, – рассказала юрист-правозащитник, представитель общества ингерманландских финнов "Инкерин Лиитто" Елена Тикка. – После Столбовского мира (1617 год) финны пришли на невские земли в поисках лучшей доли – в Финляндии был неурожай и голод. Но за 400 лет ингерманландцы стали не просто финнами, живущими в окрестностях Петербурга. Мы – отдельный, самобытный народ, который нельзя рассматривать в отрыве от нашей Ингрии. Сейчас финнов-ингерманландцев уже не 250 тысяч, как было до войны. По последним данным, в Петербурге и Ленинградской области проживают около 15 тысяч ингерманландцев. Причин сокращения численности много. Это и война, и репрессии, и ссылки, и репатриация в Финляндию, куда уехали десятки тысяч ингерманландцев. Удивительно, но там нас часто называют... русскими. Также как здесь – финнами. Мы же считали себя коренным народом нашего края, со своим языком и традициями. Мы – ингерманландцы".

Эстафету у представителей коренных народов подхватили учёные-этнографы. По мнению старшего научного сотрудника Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого Российской Академии наук (Кунсткамера) кандидата исторических наук Ольги Коньковой, настало время не просто рассказывать о коренных народах, но и привлекать к решению их проблем широкие круги общественности и бизнес. Именно такой контакт, по ее мнению, налаживается в Усть-Луге между водскими активистами и администрацией нового порта.

Коллега Ольги Игоревны, этнограф Александр Терюков, вспомнил о неизвестных аспектах жизни русских в шведский период истории Ингрии (XVII век). Мало кто знает, что в шведском городе Ниен в устье Охты, равно как и в Нарве, жили новгородские купцы. Комендантами крепостей Ниеншанц, Копорье и Нарва тоже, кстати, были русские.

Шведская тема продолжилась выступлением атташе по культуре Генконсульства Швеции в Санкт-Петербурге Каспера Андерссона: "Шведы много сделали для города на Неве в XIX веке, нас тоже можно считать народом, строившим город. Достаточно вспомнить имя Нобеля – одного из основателей петербургской промышленности".

Сотрудники отдела этнографии Северо-Запада и Прибалтики Российского этнографического музея, кандидаты исторических наук Наталия Ивановская и Виталий Галиопа рассказали о новых экспозициях, посвящённых коренным народам Петербурга, а также выразили готовность оказать методическую помощь малым музеям в небольших городах и селах Ленинградской области. Это очень важно, ведь в последнее время активизировалось движение "выставочных передвижников", возрождаются и краеведческие музеи.

В поисках Сампо

От музеев перешли к изобразительному искусству. Член Союза художников России Наталья Мезенцева представила художественное течение "Новый орнаментальный квилт". Её полотна – ковры и панно из лоскутков ткани – украсили зал, где проходило наше мероприятие. А автор проекта "Северный Купол Земли" Азат Миннекаев продемонстрировал свои уникальные иллюстрации. Особенно поразили присутствовавших художественные образы, навеянные сказкой Захариуса Тапелиуса "Сампо-лопарёнок".

Буквально "под занавес" состоялась премьера нового документального фильма "Город общей судьбы" петербургской студии "Этнос". "Это ещё рабочий вариант картины, – рассказала директор и главный режиссер студии Нина Серебрякова. – Надеюсь, что фильм станет достойным продолжением нашей серии о коренных народах Северо-Запада России".

Несколько благостную картину "круглого стола" подпортило отсутствие чиновников администраций города и области, в чьём "ведении" находятся малые народы. Хотя именно они больше всех волновались накануне, предоставят ли им слово. Увы, похоже, слово (которое, как известно, не воробей) вылетело и поймать его "государевым людям" уже не удалось. А у собравшихся было несколько вопросов, на которые они так и не смогли получить от чиновников ответ. Например, почему в Петербурге до сих пор нет сколь-либо действенной программы этнографического и краеведческого книгоиздания?

Действительно, автор этих строк буквально накануне "круглого стола" прошёлся по ряду книжных магазинов и домов книги и наблюдал удивительную картину: изданий о "Третьем рейхе" – хоть отбавляй, но зато – ни одной книги по истории финно-угров или же Новгородской Руси нет и в помине. И не было. Только – дорогие фотоальбомы а-ля "Виват град Петров!"

А ведь у каждого народа нашей земли есть немало интереснейших авторов, чьи труды, если и издаются, то "с грехом пополам", небольшими тиражами, силами энтузиастов (или за рубежом). Вспомним хотя бы некоторые имена. У ингерманландцев – Арво Сурво, у староверов – Кирилл Кожурин, у татар – Рахим Теляшов (издания этого автора – пожалуй, единственное, что можно найти на прилавках). Сказать, что у нас печатают мало исторической и этнографической литературы – значит не сказать ничего. Порой единственный способ быть изданным для автора – это заплатить за издание собственные деньги. Например, накопленные с зарплаты кандидата исторических наук...

Книги нужны для того, чтобы понять: путь к будущему Петербурга лежит через историческую память и взаимоуважение. Именно этого понимания, на мой взгляд, больше всего и не хватает жителям Северной Пальмиры. Имей мы хоть сотню золотоносных мельниц Сампо, буз уважения к своему прошлому немыслимо будущее. Этого не купить ни за какие деньги.

Газета "Санкт-Петербургские ведомости" (г. Санкт-Петербург) № 91, от 21 мая 2008 года