20.09.2018 14:34
С началом учебного года начинается и новый набор на различные языковые курсы. Многие хотят выучить престижные английский, немецкий, испанский или французский языки. Но есть и неравнодушные люди, которых заботит сохранение языков коренных народов региона — татар, мордвы, чуваш и других — за пределами национальных республик. "Idel.Реалии" собрали пять историй таких энтузиастов из разных городов Поволжья. Поговорили с ними об их деятельности, мотивации, источниках вдохновения, а также о проблемах, с которыми они сталкиваются, языковой политике и новом законе о родных языках.
Павел Алёшин, 28 лет, Нижний Новгород:
Я живу в Нижнем, в пригороде, а родился в области, в Лукояновском районе. В районе несколько эрзянских сел и два мокшанских. Говорю на эрзянском с детства, так как родители общались на разговорном эрзянском, но по переезду в Нижний помаленьку начали утрачивать язык в русскоязычной среде. В студенческие годы я начал самостоятельно изучать литературный "эрзянь кель".
Некоторый интерес к языку был и раньше, в подростковом возрасте, но тогда не было интернета. С появлением интернета и большого количества информации и мой интерес к своим корням усилился.
По профессии я дизайнер, но по роду деятельности художник, ещё преподаю в художественной школе. Я сам рисую картинки, мини-комиксы для своего паблика "эрзянь кель". Раньше изучал и национальные вышивки, на различных праздниках даже торговал сувениркой, расписанной национальным орнаментом.
Популяризацией языка занимаюсь в основном в соцсетях, потому что офлайн у людей интерес к корням минимальный. Таковы условия жизни людей. Веду тематический паблик во "ВКонтакте", общаюсь другими носителями языка. Все это на общественных началах.
Эрзянский и мокшанский — финно-угорские языки, они близкородственные, но разные. Например, чтобы мне, как эрзянину, понять мокшанскую речь, обязательно нужно поучить мокшанский язык, благо в них много общего. Наверное, это как для русского учить другой славянский язык.
Преподавание "эрзянь кель" в эрзянских школах Нижегородской области (тогда ещё Горьковской) отменено 50-60-х годах XX века, тогда же было упразднено и Лукояновское мордовское педагогическое училище, готовившее педагогов по этому направлению. В начале 2000-х пытались проводить факультативы в сельских школах, а сейчас большинство этих школ закрыты по причине отсутствия учащихся.
Думаю, что для не совсем здорового общества даже обязательное изучение языка не гарантирует его сохранность. Люди изучают язык, а потом выбрасывают его. Нужно создавать условия, в которых язык мог бы существовать (рабочие места, социальные институты, карьерная лестница, информационная среда). Иначе язык применить негде даже в Саранске. На нём практически негде поговорить, на нём не обслужат в магазинах, на автостанции, вокзале, кафешках. На нём не говорит местное радио, а телевидение ограничивается одной короткой передачей.
Необязательность изучения и вовсе ставит язык под прямую угрозу исчезновения. Исходя из моего опыта, людей, которые сознательно хотят изучать язык за пределами республик, мало. Это эффект колониального нигилизма, когда колониальная культура принимается как своя, а собственная выкидывается за ненадобностью.
Тем не менее такие люди есть, поэтому здесь не обойтись без программы их поддержки. Нужна поддержка языковых школ, курсов, кружков, объединений. Например, онлайн-школа "Эрий кель" весной проводила олимпиаду среди детей разных областей. Фонд для поддержки мероприятия собирали всем миром.
Конкретно нам никакой поддержки не нужно, а то где поддержка, там и диктование своих условий. Главное, чтобы власти на местах исправно выполняли свои собственные обязательства по поддержке языка/самосознания и решали проблему ассимиляции народа.
Раньше я и не знал, что есть книги на эрзянском языке. Поэт Числав Журавлёв собрал тысячи эрзянских афоризмов и поговорок. По-эрзянски они называются "валмеревкст" — эдакие жизненные наблюдения для размышлений. Мне, например, нравятся такие: "Кельме мазычинть лангс нимилявгак а валги" (На холодную красоту и бабочка не сядет) или "Мазычись — кевен седеентькак чевтелгавтсы" (Красота и каменное сердце смягчит).
Мне лично знание эрзянского даёт ощущение сопричастности к миру моих предков, проживавших здесь в былые века. Это также расширяет сферу познания в истории местных земель, расширяет кругозор в мифологии, воззрениях прошлого. Это знание позволяет чувствовать себя частью чего-то хоть и малого, но особенного.
Руслан Шакирзянов, 35 лет, веб-программист, Киров:
Я родился в Кирове. Мои родители родом из татарской деревни Тан в Малмыжском районе на юге Кировской области. Базу татарского, конечно, получил в семье, но говорил довольно плохо. Потом в классе восьмом пошел на курсы татарского при мечети. Затем курсы были в разных местах, их проводила профессиональная преподавательница татарского.
После этого была создана татарская организация, и в процессе её работы мы организовали курсы татарского языка. Сейчас в организацию я уже не вхожу, но курсы продолжаю вести, потому что мне нравится этим заниматься. Сейчас у нас перерыв до октября.
Все проводим на общественных началах, бесплатно. Курсы проходят на базе центра национальных культур, в библиотеке №3 "Маяк". Нас поддерживает национально-культурная автономия татар Кировской области. Официально у нас клуб общения "Туган тел", а так там и занятия проходят, и свободное общение.
Так получилось, что татарский я знал лучше остальных в организации, поэтому курсы начал вести я. Кроме того, лучший способ понять самому — объяснить другому. За несколько лет удалось поднять свой уровень языка. Знание языка дает мне в основном, конечно, внутренне удовлетворение. Могу читать, слушать, писать, говорить по-татарски.
Раньше в Татарстане бывал минимум раз в год, ездил от организации. Сейчас возможности продолжать деятельность в организации нет, поэтому давно уже не бывал.
Сабантуй у нас проводится, в этом году был в селе Карино — это, можно сказать, один из центров расселения татар в области, здесь живут Каринские татары (Нократ татарлары). Я не специалист в лингвистике, но насколько понимаю, у них в языке многое сохранилось из старотатарского. Мы же относимся к казанским татарам, хотя это, конечно, не очень важно.
Исходя из своего опыта, могу сказать, что в Кирове уроки татарского языка не сильно востребованы. Все возможности вести занятия есть, но желающих не очень много. Как заинтересовать татар в изучении языка — не очень понятно. Видимо, большая часть заряда "татарскости" потеряна.
Что касается закона о родных языках, то этот вопрос в большой степени политизирован. У меня нет полноценной информации о текущей ситуации. К сожалению, не нашел ни одного нормального разбора, который бы адекватно представил позиции разных сторон. Кроме того, если учесть, как преподавали иностранные языки в школе, когда я учился, для русскоязычных учеников татарский преподается примерно на том же уровне. И я сомневаюсь, что можно таким образом изучить язык, если нет внутренней мотивации.
Алсу Ромадина, журналистка, Саратов:
Сама я родилась в Татарстане, в татарской деревне, и в школе нас учили на татарском, даже физику и химию по-татарски объясняли. Затем окончила педагогический университет, по образованию я преподаватель татарского и английского, но сначала татарским не очень интересовалась.
Четыре года назад я вышла замуж и переехала в Саратов. Здесь татары живут веками, даже название города происходит от татарского "сары тау", что означает "желтая гора".
Началось все с того, что мне просто хотелось говорить с кем-то на татарском, общаться. И мне предложили преподавать, потому что здесь нехватка преподавателей. В Саратовской области татарский сохранился только на бытовом уровне, по сути это, как говорится, "язык кухни". Я же говорю на литературном, иногда употребляю какие-то простые слова, а местные татары меня не понимают. У них здесь и свой диалект — мишарский.
Всё это меня подтолкнуло к тому, чтобы задуматься о своем родном языке, уже более осознанно. И я как бы заново изучила свой родной язык, его устройство. Когда начинаешь преподавать, взгляд меняется, по-другому начинаешь смотреть на свой язык. Я поразилась тому, насколько мой родной татарский красивый и логичный язык.
Первые два года вела уроки бесплатно, в городском центре национальных культур. И детям, и взрослым. Уроки проходили раз в неделю, по воскресеньям. В этом году молодежная организация "Сарытау" предложила мне вести уроки. До мая у нас было три группы. Желающие есть, их все больше становится.
В основном это те, у кого родители ещё как-то говорят на татарском, а они его уже не знают. Иногда приходят целыми семьями: мужчина был один со своими сыновьями. Однажды русская женщина привела своего мужа, наполовину татарина, и они вместе занимались. И такое бывает.
Думала я и о мерах поддержки. В глобальном плане нужны школы, детские сады, качественное образование нужно. В Саратове 25 лет существует татарская гимназия, даже татарский детский сад "Чишмә" (Родник) есть, но они находятся в центре города, не у всех есть возможности туда ходить.
Было бы замечательно открывать такие курсы, как-то их поддерживать со стороны государства, со стороны Татарстана. Мы на одном энтузиазме курсы проводили, бесплатно, и только в этом году начали брать плату — 200 рублей за урок. Хотя так люди более ответственно начали к урокам относиться. Побольше нужно таких центров, курсов. Нужны разные методики и подходы для различных групп обучающихся, нужно учитывать разные возможности и потребности.
Есть ещё такая проблема: мишарский диалект настолько отличается от литературного татарского, что местные татары не читают по-татарски, не слушают, а так язык долго не проживет. Мне иногда кто-то говорит, что знает татарский, а сам не читать, не писать не может. Думаю, что нужно создавать возможности для людей изучать родной язык, повышать свой уровень, приобщаться к литературному языку, чтобы они могли читать, общаться в интернете.
Кроме того, нужно как-то поощрять людей — и тех, кто изучает, и преподавателей. Нужно говорить о пользе татарского, пропагандировать.
Я думаю, что родной язык — это часть себя, как некий код. Если ты не знаешь его, то возникает пустота. Многие, конечно, этого не осознают. У татар есть такая поговорка: "Туган телем үзем өчен, башка тел көнем өчен", что примерно означает — "родной язык для себя, другой язык — для жизни".
Чтобы заполнить эту пустоту, узнать себя — нужно изучать свой язык. Ведь это проводник между поколениями. Я знаю очень много татарских пословиц, поговорок, буквально на все случаи жизни. То, что я слышала от мамы, отца, бабушек. Все они на татарском языке. В нужный момент они приходят на ум. И это как опора, они дают мне силы.
Михаил Потапов, 34 года, Самара:
Родился и вырос я в селе Борское. Это районный центр на востоке Самарской области, преимущественно русское село, но в районе есть эрзянское, мокшанское и чувашские села. Мои родители как раз из такого эрзянского села, Коноваловки. Я не говорил на родном языке с детства, да и сейчас делаю это с трудом, хотя с детства слышу его, но у нас это сильно обрусевший вариант. Вообще все мордовское население живет дисперсно, а рядом с нашем селом так и вовсе нет других эрзянских сел.
Более менее плотно эрзяне проживают на севере Самарской области. У одного из наших активистов, тоже Михаила, корни как раз оттуда, из чувашско-эрзянского села Старая Кармала Кошкинского района. Сам он чуваш по национальности.
Сейчас я живу в Самаре, занимаюсь ремонтом. Идея собрать заинтересованных у меня появилась очень давно, когда ещё учился в институте, но не нашел тогда нужного количества людей. В прошлом году на меня как раз вышел Михаил, с которым решили создать такой клуб. Кинули клич во "ВКонтакте", позвали людей. На первую встречу пришли только я и Михаил, потом еще одна знакомая Михаила, но постепенно людей прибавилось. Встречи проводили в пустовавшей мастерской у моей жены.
Проблема была в том, что у нас изначально не было нормальных носителей. Все происходит на чистом энтузиазме: ставим самовар, покупаем что-то к чаю, я готовлю небольшие лекции по грамматике. И как-то так, примерно раз в неделю, мы собираемся. Мероприятия посещаем редко, они в основном проходят в другой части города. Был на празднике "Раськень Озкс" в 2007 году в Мордовии. Второй Михаил более активен в этом плане.
Кстати, он изучает эрзянский, а я чувашским интересуюсь. Мы посчитали, что это крутая практика. Раньше эрзяне и чуваши по несколько языков знали — русский, эрзянский, чувашский, татарский.
Изначально у меня, наверное, просто было желание стать своим. Большинство моих родственников выросли в деревне, они хорошо знают язык, постоянно на нем общаются при встрече. Я всегда ощущал какой-то дискомфорт, мне тоже хотелось чтобы я понимал их, мог ответить.
Когда начал изучать язык, стал понемногу вникать в грамматику, тут меня просто затянуло. Это превратилось в хобби, и это на самом деле интересно: объектное спряжение, гармония гласных, агглютинация. Ты начинаешь понимать, как образуются языки, как приходят слова в язык. Начинаешь лучше понимать и русский язык, смотришь на него как бы со стороны. Изучение других языков и культур делает тебя толерантнее в хорошем смысле этого слова.
Мне кажется, наше государство всегда боролось с нерусскими языками. Был лишь небольшой период в истории после гражданской войны, когда оно помогало его развитию. Эта похоже на ситуацию со старыми деревянными домами в Самаре — сначала их долгое время специально не реставрируют, они ветшают, а потом говорят, что восстанавливать их уже поздно и никому это уже не нужно.
Долгое время на эти языки навешивался ярлык неполноценных, деревенских, в отдельные периоды прямо запрещалось переводить на свои языки методом калькирования разные научные термины. Не издавались учебники, не велось образование на родных языках, а сейчас их просто добивают. Они и так практически преподавались на уровне факультативов.
Многие почему то думают, что тюркские и финно-угорские языки остановились в своем развитии, но это не так, совсем не так. У них очень строгая грамматика, логика, мало исключений, всё четко и по делу, как будто читаешь компьютерный код. В эрзянском языке мне очень нравится, как звучат слова, в них есть какая-то магия, как будто заклинания читаешь.
Антон Вечкунин, 35 лет, Тольятти:
Я родился в соседней Оренбургской области, где много разных деревень — и чувашских, и мордовских, и белорусских. На чувашском говорил с детства, с бабушкой, но изучать его начал уже в сознательном возрасте, открывал для себя заново. Вырос и по сей день живу в Тольятти, раньше работал на АвтоВАЗе, сейчас преподаю электротехнику в колледже. Я создал две группы по изучению чувашского языка — в Тольятти она называется "Черелни" (Возрождение), в Самаре — "Аван" (Привет). Была ещё попытка открыть группу в третьем по величине городе области — Сызрани, но пока не сложилось.
Я вообще интересуюсь разными языками, культурами, много путешествую автостопом. Один или вместе с женой. Всего 26 стран посетил, недавно был в Восточной Европе, Турции и Грузии. Знание любого нового языка даёт возможность по-новому взглянуть на мир, почувствовать себя другим. Новый язык — это и погружение в новую культуру, как в реку. Мне особенно интересны французский, арабский, фарси. В чувашском, кстати, много заимствований из фарси и арабского. Чувашский язык с исторической точки зрения очень важен, это потомок булгарского языка. Недавно я ездил в Билярск, где находилась вторая столица Волжской Булгарии Пӳлĕр (Биляр).
В Самарской области много чувашских сел и деревень, особенно на севере. В 20-ые годы даже был план присоединить эти районы к Чувашии. Возможно, на бумаге там до сих пор преподают чувашский, но в реальности где-то преподавание ведется, а где-то нет. Местная официальная организация под эгидой Чувашского национального конгресса занимается только танцами и праздниками. Нам они не только не помогают, но иногда и палки в колеса пытаются вставлять. Сохранением и популяризацией родного языка они не занимаются, потому что для этого нужно усилия прилагать, а они деньги отмывают на создании национальных костюмов и проведении ритуальных мероприятий. Это коррупция чистой воды.
В чувашском есть такая поговорка: делом людям не угодишь, а вот словом — возможно. Речь о том, что всем не угодишь, как бы ты не старался, а лестью можно многих умаслить. Вообще роль официальных национально-культурных организаций сводится к тому, чтобы национальные движения сдерживать, не давать им политизироваться. С другой стороны, у нас на волне событий в Крыму и Украине появился русский культурный центр, и это уже какая-то политическая история. Хотя не очень понятно, зачем такой центр вообще нужен в преимущественно русской области.
Нам помогают только некоторые чувашские общественные организации — например, "Хавал". Они делятся с нами своими наработками в изучении языка, а вот государство никак не помогает. В каких-то официальных мероприятиях и празднествах мы тоже не принимаем участия, только в фестивале языков, который в Самаре проходил.
Я считаю, что русский, как и английский — язык имперский, знание которого освобождает от необходимости изучать "малые языки". Вот сейчас приняли закон о родных языках, хотят по сути уничтожить эти языки. Я же хочу, чтобы национальные языки преподавали школах, ведь только в этом случае их можно сохранить. И преподавать нужно всем, вне зависимости от этничности родителей… ведь разговор на "малых" языках сближает сердца.
"Idel.Реалии"
Автор:
Игорь Ясин
