03.12.2018 12:44
«Мы благодарны за всё, что получили от судьбы, и готовы отдавать в ответ». В редакции поговорили об обратной стороне успеха, о строительстве храма и дома милосердия в Бураново, о том, как репертуар ансамбля расширился от фольклора и рок-хитов до песен перуанских индейцев и как связаны кумышка и слёзы удмуртских бабушек.
Название ансамбля «Бабушки из Бураново» иногда сбивает публику с толку. И тогда ведущим концертов, организаторам фестивалей в Удмуртии и в других регионах страны, да и коллективу «УП» приходится уточнять: это те самые бабушки, которые десять лет назад перепели по-удмуртски Цоя и Гребенщикова (а потом Битлов и Леонарда Коэна), в 2012 году выступили на «Евровидении» в Баку и стали там вице-чемпионками и до сих пор живут в своих старых домах в родном селе Бураново, садят в огородах картошку и всё что полагается, топят печи, встречают гостей.
Приезда «Бабушек из Бураново» в редакцию пришлось подождать: у ансамбля плотный гастрольный график (только за последнее время они выступили в Саратове, в екатеринбургском «Ельцин-центре», в Ижевске на открытии Парадельфийских игр), а в Бураново они постоянно встречают посетителей – расписание таких встреч, на которых бабушки не только поют для гостей, но и угощают домашними перепечами и запросто разговаривают с приезжими обо всём на свете, расписано на недели вперёд. И всё же в условленный день в кабинете главреда появились и заняли место за редакторским столом художественный руководитель «Бабушек из Бураново» Ольга Николаевна Туктарева и староста ансамбля Галина Николаевна Конева.
На просьбу спеть откликнулись сразу же: Конева начинает «Пока земля ещё вертится» Окуджавы, и в кабинете как будто теплеет.
Анна Вардугина: «Бабушки из Бураново» теперь только на больших концертах выступают?
Ольга Туктарева: - Нет, конечно. Часто ездим в маленькие деревни с концертами. Я считаю, что таким образом мы возвращаем долги. На «Евровидении» люди из самых разных мест за нас голосовали, верили в нас, поддерживали – нужно теперь оказать им ответное уважение.
Галина Конева: - И в Бураново приезжают отовсюду – не только организованными группами, но и по одиночке. Бывает, копаюсь в огороде, слышу стук в ворота, и кобель на чужих лает. Значит, снова гости-туристы. У меня под рукой всегда удмуртский фартук припасён – такой же вот, клетчатый, с вытканным орнаментом. Я его быстро поверх рабочего платья надеваю и к людям выхожу. А Наталью Яковлевну Пугачёву как люди любят! И кто бы к ней ни приехал, она позовёт чай пить, с мёдом, посидит с каждым, поговорит. Такая у нас «оборотная сторона» успеха.
- До 2008 года, когда вы на фестивале, посвящённом дню родного языка, спели «Звезду по имени Солнце» Цоя на удмуртском языке, о вашем ансамбле мало кто знал даже в самой Удмуртии. Как коллектив жил до популярности?
Ольга Туктарева: - Когда я пришла на работу в бурановский клуб, ансамбль уже существовал. Это не был «бабушачий» коллектив - тогда в нём пели женщины средних лет. Исполняли и удмуртский фольклор, и русский, и песни отечественных композиторов. Танцевали народные танцы – русские, удмуртские, украинские, татарские. Сами шили костюмы – по ночам, потому что днём работали, занимались семьями и бытом. Пошивку организовали в детском саду, где работали Галина Николаевна Конева и моя свекровь, – там стояла швейная машинка и её стрёкот никому не мешал. Это была очень активная, напряжённая творческая жизнь. Так что известность, слава «Бурановских бабушек» - только вершина айсберга их многолетней творческой деятельности.
Я часто думаю о том, почему именно мы получили популярность, узнаваемость, участие в телевизионных шоу и «Евровидении», - женские фольклорные ансамбли в самом деле есть во многих деревнях и сёлах, могло ведь с ними, а не с нами это произойти? Отвечаю себе, что популярность стала кусочком в большой мозаике, которую «Бурановские бабушки» складывали много лет, сохраняя свои характеры, свой образ, - к тому моменту, когда их узнала широкая аудитория, они уже были давно привычными к сцене, любили выступать и при этом были очень искренними, пели только то, что по-настоящему находило отклик в их душах.
- Например, такое, как культовые песни рок-музыкантов?
Ольга Туктарева: - В 2008 году Павел Поздеев предложил исполнить нам на удмуртском языке рок-композицию. А мне самой нравился рок! Когда я училась, как раз был расцвет русской рок-музыки: мы слушали Гребенщикова, Цоя, Кинчева. Не всё подряд нравилось, но некоторые песни откликались в сердце. И на удмуртский язык я перевела только те, которые меня трогали. И мне было легко убедить бабушек, что стоит исполнить эти композиции.
Галина Конева: - Не так уж и легко, на самом деле. Сначала мы протестовали: как это мы рок-песни петь будем? Это что же, и головами на сцене трясти, как рок-артисты, надо? Это для нас неорганично, мы бы ни за что так не стали делать. Но потом песню про Солнце послушали, поняли, что это хорошая лирика и никакого насилия над собой, чтобы её петь, нам делать не придётся.
Энвиль Касимов: - Я помню, как году в 2011-м вы пели «Звезду по имени Солнце» музыкальному критику Артемию Троицкому. Он дружил с Цоем, и когда услышал, как вы поёте, у него потекли слёзы.
Ольга Туктарева: - Хорошо, что реакция была именно такая. Мы понимаем, что в переделках известных песен существует тонкая грань, которую легко перейти, уйти в пародию, – стараемся, чтобы такого не происходило, чтобы суть песни не искажалась. Галина Конева: - Мы долго репетировали «Звезду по имени Солнце», прежде чем исполнили её публично. Тогда мы впервые в жизни пели под гитару - непривычно было. И строй музыки Цоя не такой, как у народных песен, - нужно было время, пока мы почувствовали эту песню «изнутри». Если бы не пришло чувство, что это «наша» песня, не стали бы петь её для зрителей.
Герасим Иванцов: Как в судьбу вашего коллектива попала продюсер Ксения Рубцова?
Ольга Туктарева: - Ксения тогда работала в Доме Людмилы Зыкиной и искала необычный коллектив, который мог бы удивить зрителей. Сейчас ведь удивить трудно: талантливых артистов с хорошими голосами много. Нужно было что-то неожиданное, чего на большой сцене ещё нет. И тут мы оказались: бабушки в лаптях, которые поют рок-композиции на непонятном языке. Мы благодарны за то, что она появилась в нашей судьбе. Если бы не сотрудничество с ней, в Бураново не было бы храма. И вы бы сегодня нас к себе в редакцию не пригласили: не отличали бы нас от десятков других деревенских фольклорных ансамблей. То, что с нами случилось, – это большое чудо. Ещё десять лет назад некоторые наши бабушки никуда за пределы Удмуртии не выезжали. А тут перед ними мир открылся! В Каннах и на Средиземном море побывали. В Кремле выступали, в Баку на «Евровидении»… И хотя Бураново мы всей душой любим, большой мир увидеть – тоже подарок судьбы.
Энвиль Касимов: - А почему вы вообще поёте?
Ольга Туктарева: - Это менталитет. Удмурт не сможет жить и не петь. Если он свои переживания не выскажет в песне, как быть? Удмурты ведь очень мало говорят. У нас не принято делиться своими переживаниями, свою боль перекладывать на кого-то. Мы считаем: если другому человеку рассказывать о своих несчастьях, то это бремя ложится и на него. Это неправильно. Удмурты всё будут держать в себе. А когда песню поёшь, то свою боль отпускаешь наружу.
- Когда и как вы обрели веру?
Галина Конева: Нам в школе говорили: Бога - нет, иконы в доме не держать, крест на теле не носить. Но в 1973 году я попала на онкологическую операцию, и душа стала просить молитву. Одна бабушка в больнице постоянно молилась, я у неё слова переписала и тоже начала. Потом тайком ходила в храм. Ну что значит «тайком»? Меня ведь там видели другие люди, могли узнать. Если бы кто-то дал жалобу, меня бы с работы уволили: я работала в детском саду (сорок лет там проработала), а нельзя было, чтобы верующие воспитывали советских детей. На удмуртском языке с детьми тоже нельзя было разговаривать - а как не говорить, если в Бураново 99 процентов жителей - удмурты, многие малыши никакого другого языка не знали? Так что я и по-русски, и по-удмуртски с детьми говорила. И все мы знали, что некоторые семьи тайком крестят детей. Только обсуждать это было не принято, потому что если в сельсовете об этом становилось известно, родителей увольняли с работы. В Кенах учительницу уволили, когда открылось, что она крещёная и верующая. Я свой нательный крестик носила в бюстгальтере, чтобы никто не увидел.
Ольга Туктарева: - Я росла с бабушкой: папа умер рано, мама всё время была на работе. После того как в школе с нами провели такую же воспитательную беседу, я пришла домой и заявила бабушке: чего икон-то понавесили, Бога же нет. Бабушка была мудрая женщина и ответила, что иконы – это ритуал, главное, чтобы Бог был у человека в сердце. Я так и стала жить: даже если нет возможности повесить на стену иконы, надо жить по христианским заповедям - в этом настоящая вера.
Анна Вардугина: Без популярности коллектива храма в Бураново не было бы?
Галина Конева: - Ещё в перестроечные годы мы обращались к властям на районном и республиканском уровне, и нам отвечали: хотите строить храм, так и стройте, мешать не будем, а помочь ничем не можем. Казалось, что никогда уже церкви в Бураново не будет. А потом нам отдали здание старого магазина под молитвенный дом, 23 года люди приходили и приезжали туда молиться. Все эти годы я была там старостой. Нашим батюшкой был отец Виктор Костенков. Теперь он – митрополит Ижевский и Удмуртский Викторин, но я до сих пор сбиваюсь, называю его отцом Виктором.
Ольга Туктарева: - Помню, десять лет назад мы с бабушками стояли на пригорке за селом, любовались им: какая красивая природа вокруг Бураново, какие холмы, какой простор, для полной гармонии ему только храмовых куполов над сельскими крышами не хватает. Но вот где нам спонсора на стройку найти? И только я про это вздохнула, как у меня зазвонил телефон. Это был представитель одной крупной приволжской компании. Он сказал: «Я слышал, бабушки поют рок на удмуртском. Запишите для меня несколько западных рок-хитов на удмуртском языке, за этот диск я заплачу вам сто тысяч рублей». Это были сумасшедшие для нас деньги: колхоз на проведение мероприятия выделял нам сто рублей, и мы были довольны. На энтузиазме ведь работали, а не ради прибыли. А тут – сто тысяч. Для нас это было потрясением вдвойне. Мало того, что мы такой суммы никогда не видели, мы ещё никогда не думали, что за наши песни вообще можно получить большие деньги. Все эти перепевки для нас, по большому счёту, были блажью. Мы никогда не предполагали, что будем петь эти песни долго, что наша узнаваемость будет строиться на них. Композиции Цоя и Гребенщикова мы исполнили, чтобы Павел Поздеев от нас отвязался – наш замечательный творческий друг, режиссёр, промоутер. Думали, споём на его фестивалях пару раз, да и всё.
Мы посоветовались с бабушками: мне сперва казалось, что это неправильно – песнями зарабатывать на храм. А потом всё же разучили за месяц под гитару 12 песен и записали этот диск. С этого началась наша большая стройка.
Теперь храм живёт. А в Бураново начали строить дом милосердия. Мне нравится, что наши бабушки подталкивают людей к новым идеям. Люди начинают смелее предлагать проекты. Они думают: раз у бабушек получилось, то, может, и у нас получится? Староста нашего храма Зоя Андреяновна предложила построить трапезную при храме, чтобы люди тут могли не только духовную пищу получить, но и поесть с дороги. Построили трапезную! Теперь вот дом милосердия будет. Раньше одинокие бабушки содержались в участковой больнице, мы их навещали - тех, у которых совсем родни не было, пели им. Сейчас строят корпус с жилыми комнатами для 20 человек – в каждой комнате будут жить двое пожилых людей. Будет общий зал, комната отдыха, где всем можно собраться, посмотреть телевизор, новости обсудить. Будут чайная комната и душевая, медицинский кабинет.
Наталья Тютина: Банальный вопрос, конечно, но не было идеи хотя бы для разовых выступлений собрать ансамбль «Бурановские дедушки»?
Ольга Туктарева: В нашем селе мужчин старше 70 лет очень мало. Большинство уходят раньше. Иногда я думаю, что в этом есть и вина женщин: мы очень много на себя берём, мужчинам уже ничего не остаётся. Думаю, надо дать мужчинам возможность в себя поверить, почувствовать себя нужными. А то мы всё сами да сами.
Александр Кирилин: Галина Николаевна, вы ведь лыжница? Почему профессиональной спортсменкой не стали?
Галина Конева: - У меня уже было двое детей, когда я бегала по первому разряду. Тренироваться времени не хватало. Работа, клуб, концерты, семья… каждый час был занят. А каждое воскресенье были соревнования. Я приходила на них безо всякой тренировки – не до этого было. Бегала с Галиной Кулаковой вместе. Она меня всё время обходила. Для неё спорт всегда значил больше, и я думаю, это правильно: каждый должен выбрать, что ему важнее, и заниматься этим. А теперь я лыжи сменила на палки для скандинавской ходьбы: после травмы спины в 2014 году врачи сказали, что бегать на лыжах мне уже опасно, а поскольку смирно сидеть я не умею, два года назад за палки взялась. На спину надеваю рюкзак с грузом, чтобы позвоночник распрямить – и айда! Следом за мной и другие люди в Бураново начали ходить – теперь целые группы ходят по нашим улицам.
Надежда Бондаренко: Бывает, что нет настроения выходить на сцену?
Галина Конева: - Нет, никогда. И даже когда условия бывали не очень хорошие, сами всё исправляли и пели. Однажды (уже много лет назад) отправились мы с концертом в соседнюю деревню. Кое-как нашли транспорт, приехали – там уже зрителей полный зал. Концерт, конечно, бесплатный. Мы посмотрели – на сцене пылища, грязища. Я уже в концертном платье была, подол за пояс подоткнула и говорю: ведро и вода у вас есть? Нашли, а тряпки не было. Тогда я сняла со стены плакат «Вперёд к коммунизму» - сгодится вместо тряпки. Открыли занавес, я стою в подоткнутом платье и говорю: «Смотрите первое отделение нашего концерта!». И на глазах у зала весь пол на сцене вымыла. Пока я не закончила, в зале стояла гробовая тишина. А потом уж мы дали концерт: у нас был хор из 60 человек, ансамбли, солисты, девушка гимнастка (неужели было позволить ей на пыльной сцене кувыркаться?). Денег нам можете не платить, мы не для этого поем и выступаем. Но по нашим обычаям гостей и артистов надо принимать с уважением.
Энвиль Касимов: А как удмурты принимают гостей?
Ольга Туктарева: - Гостеприимно. Большие столы я помню с детства. Нас было четверо у мамы, которая работала разнорабочей и получала 50 рублей в месяц. Мы жили очень скромно, но гости в доме были каждые выходные. Накрывали стол, выставляли всё, что есть – было принято, чтобы буквально чашка на чашке стояла. Белой муки в свободной продаже не было, что-то давали по паевым книжкам, бабушка где-то добывала килограммовые пакеты муки… И когда мама с бабушкой стряпали, все эти пирожки и шанежки они складывали в холщовый мешок и выносили в сени – для гостей, которые придут в субботу. А мы, дети, сидели на полатях и думали: хоть бы гости всё это не съели, вот бы нам что-нибудь осталось. Так что гости в удмуртских домах – это святое.
Когда я привёз в подарок Артемию Троицкому деревенскую кумышку, то сказал ему, что это слёзы удмуртских бабушек: они садятся осенью в кружок, начинают петь грустные песни, плачут, и эти слёзы собирают в бутыли.
Ольга Туктарева: - Это недалеко от правды. У нас в огороде был шалашик, где моя бабушка зимой варила кумышку, и я иногда приходила к ней - просто посидеть рядом. Пока в самогонном аппарате неспешно текла кумышка, бабушка начинала петь. А поскольку жизнь у неё, как у большинства современниц, была непростая, печальные песни она пела как будто про себя, по её щекам текли слёзы.
Игорь Егоров: Языческие традиции в ваших местах сохранились?
Ольга Туктарева: - Сохранились. Чаще всего это проявляется на обиходном уровне. Например, я нашему батюшке дорогу уступаю, говорю, что не хочу брать у него дорогу. Он головой качает: это ведь суеверие, отголосок язычества. Я сама обо всём этом много думаю и пришла к выводу: это и есть моя культура, переданная мне семьёй, в которой объединяются и христианская вера, и бытовое мировоззрение, связанное с язычеством. Уважая свою бабушку, свою маму, я не буду стыдиться того, что в моей картине мира Иисус прекрасно уживается с Инмаром. Если я сделаю вид, что не знаю об этой части нашей культуры, я предам своих предков.
В моей родной деревне Пуро-Можга ещё в моём детстве проводились моления в лесу у родника. По всей деревне собирали крупу, варили ритуальную кашу, вместе молились. Слов этих молений я не знаю – их произносили мужчины, которые уединялись в лесу. Для нас, детей, это были радостные дни, потому что каша была вкусная, и было хорошо есть её вместе со всей деревней. Кроме того, собирали крупу по домам именно мы, и вместе с крупой нам часто давали конфеты или ещё что-то вкусное.
Я вижу, что у наших бабушек, которые живут по-христиански, в быту тоже проскальзывают привычки, пришедшие из языческой культуры. Они цветочек не сорвут, не попросив у него прощения (для удмуртов ведь природа священна). Но любовь ко всему сущему – это и христианский принцип.
От Елизаветы Зарбатовой, самой старшей участницы нашего ансамбля, которая уже не выступала на сцене к тому времени, как к бабушкам пришла известность, нам осталось завещание. Она написала нам три письма. В первом была благодарность нам, её подружкам. Она радовалась, что мы были рядом с ней все эти годы. Во втором письме она записала, как в Бураново раньше люди обращались к своим богам. Оказалось - с невероятным уважением и очень поэтично. Третье письмо было её плачем по лесу Коньгашур. Это было место моления наших предков. Весь лес и родник, у которого происходили моления, очень берегли (и там, между прочим, удмурты прятали просветителя Григория Верещагина, когда его преследовали в советское время). К этим деревьям бабушки относились как к живым существам. В 2010 году лес передали каким-то людям. Они вроде бы собирались рубить засохшие деревья, а срубили ту самую рощу. И родник высох. Каково было узнать об этом бабушкам – словами не передать. Настоящая беда. Возродить этот лес – наша большая мечта.
Попоём ещё!
Анна Вардугина: Появляется ли у ансамбля новый репертуар?
Ольга Туктарева: - Конечно. Некоторое время назад по электронной почте одна женщина выслала мне ссылку на песню южноамериканских индейцев. Сначала я подумала: совсем всё подряд бабушкам предлагают. Но перуанская песня оказалась очень красивая, мелодичная. Бабушки даже сказали, что проигрыш в этой песне напоминает им удмуртский танцевальный мотив. Тогда я написала русский и удмуртский варианты слов, и так у нас хорошо репетиции пошли - сразу на сердце песня легла. Бабушки под неё сразу пританцовывать начинают. А ещё недавно начали петь азербайджанскую народную: слов у этой мелодии не было, но я написала, и тоже для бабушек оказалось органично. Вместе с детьми поют, и хорошо звучит!
Ещё одна песня пришла к нам через поколения. Не так давно я узнала о судьбе одного своего предка, Иппатия Коровина. Он был крезистом, играл на большом свящённом крезе, его приглашали во все удмуртские священные места, чтобы он там исполнял ритуальные наигрыши. В нём язычество уживалось с православием: когда по Каме в Китай перевозили святую икону, он и там был, играл на гуслях. В Первую мировую он воевал и попал в плен. Венгерские учёные в 1915 году делали в лагерях военнопленных этнографические записи на фонограф с восковыми валиками. И – почти невероятное совпадение и удача – на этих валиках обнаружились две записи Коровина в хорошем качестве. Два года назад я впервые услышала его голос – он дошёл до меня спустя более ста лет после момента записи. Одна из песен оказалась почти провидческой: Иппатий поёт о двух дочерях и двух сыновьях. Это у моей мамы спустя полвека появились два сына и две дочки! У нас в Бураново теперь есть гусляры, и мы эту старую песню моего предка Иппатия Коровина исполняем под гусли – так, как он пел её когда-то. Очень красивая, сильная песня!
- Говорите ли вы себе: еще три года на сцене (или год, или пять лет) – и больше никаких выступлений?
Ольга Туктарева: - В этом году несколько бабушек из нашего ансамбля – юбиляры: им исполнилось по 80 лет. Наталье Пугачёвой, которую так любят все зрители – 83. После каждого большого выступления мы думаем: ой, устали, наверное, пора эту концертную деятельность заканчивать. Но проходит один день, и бабушки начинают звонить мне: когда там у нас следующая поездка?
Галина Конева: - На нашем микроавтобусе мы согласны ехать в любую даль - не только по республике, а туда, где нас будут ждать. Попоём ещё!
Задание «УП».
Пишите о простых людях, которые работают на земле и не опустили руки несмотря на то, что жизнь бывает непростой. О спортивных чемпионах, о «звёздах», об очень успешных людях СМИ расскажут и без нашей просьбы, а мы были бы рады прочитать о честных тружениках, которые не кричат о себе, - но именно они и есть соль земли, на них мир стоит.
Вопрос «УП».
Вопрос от предыдущего гостя «Планёрки», главы Сарапульского района: - Как поднять национальное самосознание?
Ольга Туктарева: Нужна постоянная культурная среда. Почему удмурты так хорошо знают русский язык, любят русскую литературу, понимают русских? Потому что с самого детства окружены русским языком, русским искусством, потому что лично знают представителей этого народа. Если с самого начала вокруг ребёнка будет удмуртский язык, если окружающие его люди с гордостью будут говорить «я – удмурт», если национальные песни и танцы будут доступны наравне с русскими или зарубежными, то принадлежность к удмуртскому народу будет осознаваться радостно, с гордостью. Вопрос следующему гостю: - Нужно ли отстаивать свои взгляды в любой ситуации и не соглашаться на компромисс или ради успеха важного, хорошего дела можно поступиться некоторыми личными принципами?
Фото Сергея РОГОЗИНА
