Ирина Шумская: "Калевала" в репертуаре должна быть всегда

«Я человек СТДшный, без театра не представляю жизни. В театре страсти кипят всегда, но вот как раз особенность финского, карельского менталитета — не выносить сор из избы».

В этом проекте Виктория Никитина рассказывает о людях, которые сохраняют и развивают культуру Карелии. Это невозможно без тех, кто не боится брать на себя ответственность, поддерживает творцов и открыт новым идеям.   

Очередной герой проекта — Ирина Павловна Шумская, директор Национального театра Карелии. Беседа состоялась еще до вынужденного закрытия театров, но мы верим, что они откроются и осуществят свои планы, пусть и с опозданием.

Спокойная, улыбчивая, статная  Ирина Павловна Шумская во время интервью отвечала на звонки и встречала актёров, вернувшихся из Архангельска из-за отмены проекта с норвежским театром, вызванной карантином. И все спокойно, ровно, мудро. Мы провели вместе около двух часов, а я поняла, что разговариваю с незнакомым человеком как с давним приятным собеседником.

Ирина Павловна всё знает в театре. После интервью я спросила, включается ли она в театральные интриги, ведь они есть? Ответ был блестящим: 

— Я не вникаю. Если что-то действительно заслуживает вмешательства, назреет — придут решать. Значит, будем решать.

— Ирина Павловна, зачем нашей республике Национальный театр? Ведь процент национального населения низок… 

— А зачем принимаются государственные программы, в частности, программа поддержки коренных и малочисленных народов ?

Вепсов всего примерно 6 тысяч, больше половины живёт в Карелии. Они дорожат своей культурой. языком, хором, музеем имени Лонина. Настоящим событием стало создание первого драматического спектакля на вепсском языке в нашем театре «Дом окнами в поле», премьера которого состоялась в декабре 2019 года. Из интереса, знания и уважения к национальной культуре коренных народов республики формируется своеобразие и уникальность Национального театра Карелии.

Прошедший год был объявлен не только годом Театра, но и годом языков коренных народов. В репертуарной афише Национального театра Карелии, помимо спектакля на вепсском языке, появились две премьеры на карельском языке: «Любовь и голуби» и «Кадриль» и премьера современной пьесы «В сапоге у бабки играл фокстрот» на финском языке. Все эти постановки получили зрительское признание, что подтверждают заполненные залы.

Я помню, как на творческой встрече в Москве в Союзе театральных деятелей России, в 90-х, Галина Старовойтова нам рассказывала, как развивается национальное сознание. По спирали, витками. То затухает, то вновь вырастает, становится сильным. Думаю, сегодня как раз виток силы.

Наш театр был создан людьми, которые приехали из Канады, Америки, Финляндии. Высококультурными, образованными, которые приехали строить новую Карелию. И молодыми талантливыми актёрами из карельских городов и сёл, выпускников первой карельской студии Ленинградского театрального техникума. 

Тогда был заложен дух театра, основные художественные традиции и этические принципы. Бережного сохранения языка, традиций, культуры.  На стыке своеобразия и уникальности характера и культуры финно-угорских народов и русской театральной школы.

Национальный театр, как и республика Карелия, несколько раз менял название. Однако, суть осталась прежней — он так же неповторим. И так же отражает уникальный северный характер республики.

В 90-е многие уехали. Театр изменился. Обеднел, осиротел. Но выстоял, пережил восьмилетнюю реконструкцию, подготовил талантливую молодую смену. Нам многое удалось сохранить. И тот самый первый уровень высочайшего требования к результату сохранился.


— Как формировался дух Национального театра?

— Всё это формируется, передаётся на сцене. В процессе работы. Я ещё застала корифеев театра — Кууно Севандера, Елизавету Томберг,  Г. Роутту, Ю. Хумппи, В. Веса, выпускников первой карельской студии Тойво Ланкинена, Дарью Карпову, Матвея и Марту Любовиных. Все они передавали знания и умения поколению артистов, таких, как Пекка Микшиев. А ведь ему в этом году уже 85 лет.

Та театральная молодежная студия 70-х, где учились Лео и Эйла Нярья, Паули и Анья Ваклин, Райли Коскела, Лидия Сюккияйнен, Нелли Капитун, прямо из уст в уста, из рук в руки получали знания от той самой старой гвардии, создателей театра, а также от среднего поколения – выпускников Ленинградского института 1957 года.

На протяжении всей истории Национальный театр отличался от других театров своими студиями. Эти студии обеспечивали вливание новых сил, новой крови.

— Есть особенности занятий у финноязычных артистов?

— Конечно! В первую очередь занятий сценической речью. Ещё в 80-е годы Эрна Лунд была артисткой театра, ездила на лабораторию сцен речи Российского СТД, училась там, но говорила, что финноязычному артисту нужен совсем другой принцип работы. Другой инструментарий: другое звукоизвлечение, артикуляция. А значит иные упражнения. У нас в России нет ни одного специалиста по финской сценической речи.

Есть хороший преподаватель Марья-Лииса Кууранне-Аутело в Финляндии, профессор Театральной академии в Хельсинки. Она знает, как национальному артисту работать на сцене, как ему помочь. Она периодически приезжала в Петрозаводск и занималась с нашими актёрами. Несколько лет назад в рамках международного проекта группа актёров ездила на неделю в Хельсинки в Театральную академию. Сегодняшним молодым артистам такой учёбы не хватает. Мы думаем над этим.

Каждые 10 лет театр становится другим — таков закон театрального развития. Театр живой организм, это же не музей. Он должен меняться.

— Что влияет на изменения в театре? Гастроли?

— Гастрольная жизнь нужна обязательно. Сейчас она, конечно, иная. Старики помнят, как они обязательно по два месяца ездили по всей Карелии, раз в год обязательно выезжали с длительными гастролями в какой-то российский город.

Какое-то время гастроли в принципе было очень сложно организовать. Замечательно, что сейчас существует проект «Большие гастроли». Это возможность всей труппе выехать. Мы ездили в Белгород, Ижевск, Владикавказ. Собираемся в Горно-Алтайск. Такие выезды, встречи с новым зрителем, общение с принимающими театральными коллективами, обогащают. Благодаря социальным сетям, новым возможностям общения, мы теперь больше знаем о жизни других театров, большему кругу рассказываем о нашей жизни. Такое общение тоже мотивирует, вдохновляет, пробуждает интерес к новому, переменам.

— Безденежье чему-то учит театры?

— Вот, например, лет пять у нас не было постановочных средств. Совсем. Это приучило экономить и работать «на подборе». Мы все равно выпускали по 5-6 премьер. В прошлом году нам уже дали постановочные, и это огромная радость. На встрече с главой республики директора наших театров говорили, что хорошо бы, чтобы это не было единовременной помощью в Год театра, чтобы постановочные средства театры получали регулярно, как это и должно быть. И вот теперь, когда есть средства на постановки и на гастроли, мы знаем, как их экономно расходовать и распределять.

— Вы Национальный театр, а ставите спектакли и на русском…

— Зачем национальные театры? Они для того, чтобы отобразить жизнь всех национальностей, которые живут на территории субъекта. Мы ставим спектакли на разных языках. Это обогащает наших зрителей, нас. Мы ставим и на русском, и на вепсском, и на карельском, и на финском. И пробуем разное, современное.

Например, наш интерактивный виртуальный спектакль «Калевала VR» отобрали на конкурс «Золотая маска» в номинации «Эксперимент». Этот спектакль возник в совместном проекте с Theatre&VR InterLab (Финляндия). Это и не ТВ, и не театр, это что- то синтетическое. Полное ощущение погружения в другую реальность. Сильнейшее психофизическое воздействие на зрителя. При помощи специального оборудования зритель помещается в разные условия. И перед тобой на горе поют девушки, играет на кантеле Арто Ринне. Ветер и волны качают лодку, в которой ты находишься вместе героями «Калевалы», а вокруг вода и айсберги. Ты то в океане, то в космосе. Ощущения невероятные.

— Можно сказать, что сейчас к национальным театрам особое внимание?

— Внимание к национальным театрам в последнее время серьезное, на государственном уровне. В прошлом году мы выезжали в Санкт-Петербург на Театральную Олимпиаду, где спектакли лучших национальных театров России показывались на разных площадках. Приняли участие в фестивалях в Сыктывкаре и Кудымкаре. В разработанной стратегии развития театрального искусства до 2030 года, планируется организовать выезды национальных театров на лучшие площадки Москвы и Санкт-Петербурга. Мы к этому готовы.

Наш новый спектакль «Русское поле», посвящённый 75-летию Победы, включён в афишу двух фестивалей. 

К 100-летию Республики Карелия запланирован выпуск спектакля «Голомяное пламя» по роману Дмитрия Новикова на большой сцене.  В декабре театр уже подготовил и показал эскиз спектакля на Малой сцене. Получилось удачно. Но масштабность замысла авторов требует другого формата – Большой сцены.

Очень интересно наблюдать рождение спектакля. Ольга Погодина-Кузьмина по роману Дмитрия Новикова сделала пьесу. Они работали в постоянном контакте с автором, режиссером Андреем Дежоновым, художником Олегом Молчановым из Петербурга. Надеюсь, всё получится.

Но мы решили эскизный спектакль не закрывать, сделать гастрольным. Хотим его вместе с Новиковым возить по республике. Представляя и роман, и спектакль.

— В те времена, когда артисты уезжали, было тяжело и им, и театру. А сейчас они следят за вами?

— Все, кто уехал, конечно, скучали по театру, кто-то поменял профессию, кто-то вернулся. Кто-то, как Эйла Нярья, уехал уже на пенсии, она занимается внуком, но связана с театром до сих пор. Связи вообще не теряются, например, дочь первого директора театра Кууно Севандера Илида расшифровала дневники отца, заметки о нем и прислала в театр.

Мы наших артистов, уехавших в Финляндию, поздравляем с праздниками и они нас поздравляют. Они там в Финляндии постоянно обмениваются новостями, знают, что здесь проходит, радуются за нас.

— Одним из самых интересных событий в театре, мне кажется, можно считать раскрытие Славы Полякова как режиссёра. Вы вдруг отняли у других театров первенство, лидерство в области семейных и детских спектаклей. Как так вышло?

— У нас для раскрытия способностей благоприятная атмосфера. Слава Поляков — из той знаменитой студии Арвида Зеланда. У него хорошая школа, культурный код, полученный в театре и в семье, он внук Анти Тимонена.

Слава уже около десяти спектаклей поставил. У них прекрасный тандем с художником Егором Кукушкиным. Мечта Полякова — поставить «Куллерво», и мы, думаю, осенью эту мечту осуществим.

Но и другие режиссеры, с которыми мы работаем, прекрасные — Андрей Дежонов, кстати, он из поморов.

Интереснейшие приглашённые молодые режиссеры —  Кирилл Заборихин, Кирилл Сбитнев. Он будет ставить «Пер Гюнт». В репертуаре всегда присутствовала скандинавская драматургия. Постановка будет осуществляться в рамках проекта «Театральный перекрёсток».

— Интенсивно!

— Да! Но это только на пользу. Я вижу, как наши молодые актёры стали больше заниматься языками, как изменилась их пластика, как работа с молодыми режиссёрами изменяет их возможности, переключает сознание. Наши могут все! Они двигаются, танцуют, поют, играют на музыкальных инструментах…

Например, Ксения Ширякина (Коган), ещё совсем молодая артистка, кроме большой занятости в спектаклях, ещё у нас и педагог по вокалу. Она окончила дирижерско-хоровое отделение музыкального училища. Успела выйти замуж и родить ребёнка. Такая работоспособная. Ураган!

Глеб Германов удивительный, многосторонний актер. Прошлым летом он сделал перформанс по «Калевале» в эркере театра. Финны случайно увидели у кого-то видео и запросили в библиотеку Ооди в Хельсинки этот перфоманс.

Наши артисты с утра до ночи в театре! Тот же «Валентинов день» репетировали до трёх ночи. Ксения, спрашиваю, ты ребёнка видишь? Да, говорит, когда в театр убегаю…

Ко мне приходит режиссёр и говорит: артисты просят время с 14-ти до 18-ти разрешить использовать под репетиции. Им интересно! Такая профессия — интересно, значит, будут всего себя отдавать. И если мы, благодаря конкурсам и грантам, можем приглашать молодых режиссёров, с которыми интересно работать нашим актёрам, это здорово!

— Когда смотрите спектакли, какой вы зритель?

— Благожелательный, скорее. Но и взыскательный тоже. Когда активно смотришь работы других театров, больше понимаешь, больше ценишь своих. Наши актёры сами ездят на спектакли Диденко, Бутусова. Я с ними виделась в центре Мейерхольда на «Конармии» Бабеля. При любой возможности едут. Молодцы!

— Ирина Павловна, как вы себя ощущаете в роли директора? Вы это как благо восприняли или ношу?

— Я человек СТДшный, без театра не представляю жизни. В театре страсти кипят всегда, но вот как раз особенность финского, карельского менталитета — не выносить сор из избы. Дело в том, что актёрские эмоции как волнения моря — может быть штиль, рябь, а может быть и шторм. Все на поверхности.

Я ведь в театр шла замом. Думала отдохну. Но не получилось. В театре очень интересно существовать. Бывают и у меня какие-то настроения: всё, надо уходить. Но ведь просто так не встанешь и не уйдёшь, надо что-то доделать. Берёшься за дела, и так в процессе нашёлся ответ и проходит настроение уйти.

Артисты как дети, их нужно априори любить. Если ты их любишь, они тебе отвечают тем же. Они тоже испытывают и хитрят, как дети. Но по-настоящему, в серьезном не подводят. Они удивительные люди: в любом состоянии — с переломами или температурой — выходят на сцену… Так что нет, ни разу не пожалела.

— Какой была самая необычная проблема, которую вам пришлось решать в театре?

— Одно время актёры задумали проводить квесты, экскурсии по театру. Мастер-классы проводили. И однажды я захожу в зрительный зал и с ужасом вижу, что по галереям над сценой передвигаются люди. Слава их ведёт. Артисты иногда совершенно акробатические трюки выделывают в спектаклях. И вот я в ужасе смотрю, что на галерее люди. Выключается свет, запускается видео, все в восторге, а я в шоке. Включила свет и запретила навсегда. Чуть не умерла со страху.

Или вот прорыв теплотрассы. Был 100-процентный износ теплотрассы, город её на себя не взял и …. передал театру. Из собственных средств проектировали, ремонтировали… Это театральная проблема? До сих пор пытаемся передать городу. Может, получится.

Или вот ещё. Мы в прошлом году так радовались новому асфальту перед театром. А потом возник запах канализации. Оказывается, три колодца ремонтники закатали в асфальт. Пришлось вскрывать за наш счёт. И в одном колодце оказалось всё завалено кирпичами и строительным мусором. Вот как они могли так поступить? 

Я уж не говорю о том, что наше здание в овраг сползает…

А мы ставим новые спектакли, планы у нас невероятные, на все даже не хватает времени. Национальный театр ещё и самая востребованная в городе площадка, прежде всего для международных конгрессов, форумов, фестивалей. И синхронный перевод, и большие фойе, и зал… Жаль, что нет у нас  в городе альтернативы для таких мероприятий. Больше времени было бы для творчества. Для новых спектаклей, для проката текущего репертуара.

— О чем вы мечтаете ? О каком спектакле?

— Мне давно хотелось, чтобы в театре был поставлен «Пер Гюнт» Г. Ибсена. И вот он репетируется. Я бы очень хотела увидеть в нашем театре «Сон в летнюю ночь» или  «Ромео и Джульетту» Шекспира. Но ведь одно дело – желание и планы, а другое дело, чтобы всё сошлось: возможности труппы театра, режиссёр, его видение, средства на постановку… Очень много составляющих, которые редко совпадают.

Хочу восстановить блистательную «Липериаду»в постановке Льва Стукалова. Считаю, что должна она быть в репертуаре Национального театра. «Калевала» должна быть в репертуаре всегда. Нужен хороший детский спектакль. Например, «Путешествие Нильса с дикими гусями» Лагерлёф.

— Ирина Павловна, последний вопрос: каким театр должен быть? Ответьте одним словом…

— Живой! Живой и молодой!

"Лицей"