Когда во дворе чуть ли не все друзья со всех пятнадцати республик Союза, а живёшь ты в районе площади Дружбы, то как-то особо не задумываешься, почему у тебя папа финн и как он оказался в Перми.
Фамилия не имела никакого значения, когда приходилось отдуваться перед взрослыми за разбитое мячом окно в подъезде и вступаться за друга, когда «наших бьют». А толчком для поиска своих корней стала потеря близких людей. Потомок российских финнов-ингерманландцев Константин Кякинен рассказал «АиФ-Прикамье», как история страны влияет на историю семьи и в чём похожи характер, привычки и национальная кухня пермяков и жителей Финляндии.
Зашла по-соседски
Марина Шнайдер, «АиФ-Прикамье»: Как Кякинены попали в Пермь?
Константин Кякинен: Семья дедушки жила в Ингерманландии, это историческое место проживания финнов в Ленинградской области. Родовое имение Кякиненов было в деревне Кукушкино Ломоносовского района. Наша фамилия с финского так и переводится – Кукушкины. Финские семьи жили на хуторах частными хозяйствами, за что всей деревней подверглись репрессиям после коллективизации. Всё, что мне известно, – из семерых братьев и сестёр моего деда выжили только двое – он и его старшая сестра Елена. Её отправили в мордовские лагеря. С началом Великой Отечественной войны деда, его зовут Виктор Андреевич, определили в трудармию. В 30 лет, это было в 1942 году, он приехал в Пермь, в Лёвшино – в спецпоселение трудармейцев. Здесь он и познакомился со своей женой Александрой, она тоже ссыльная, работала при кухне. Полжизни дед проработал в строительно-монтажном управлении. Умер, когда мне исполнилось три года. Всё, что осталось в памяти от деда, – он был очень добрым. Отец – старший из троих детей Виктора и Александры Кякинен.
– А как познакомились твои родители?
– Мама работала участковым врачом, пришла на вызов к соседу. Это был мой отец. Так и познакомились. Как шутила мама, её прельстила фамилия. У мамы девичья фамилия была Келлер. Она дочь немца, которого сослали в лагерь для военнопленных в Чердынь.
После смерти Сталина отцу разрешили вернуться в Германию, а его русская семья осталась в Прикамье.
– Тебя, кстати, в детстве из-за фамилии не дразнили?
– Ни в школе, ни во дворе моей фамилии не придавали особого значения. У нас вообще был многонациональный двор. Тогда мы все были одинаковые – советские. Когда я учился в историческом классе лицея № 2 при ПГУ, один из преподавателей назвал меня «наш финский друг». Так и приклеилось ко мне это обращение. Но я не в обиде, к тому времени я уже начал погружаться в историю семьи. И очень жалею, что не делал этого раньше. Папа умер, когда мне исполнилось 19 лет, и ответов на многие вопросы я так и не получил.
– Какие-то финские традиции соблюдали дома?
– В детстве ничего такого особенного не припоминаю. Разве что, когда транслировали чемпионаты по хоккею, папа всегда болел за сборную Финляндии. Ещё у отца было коронное блюдо – пончики. Этот рецепт я передал своей жене. И когда мы впервые приехали в Финляндию, то в первой же кафешке увидели пончики – и захотелось попробовать, сравнить. Оказалось, что у финских пончиков вкус моего детства. Это те самые пончики, что готовил папа.
Ещё у деда и отца была страсть, которая передалась мне, – ходить в лес за грибами. Говорили, что они и грибы готовят как-то по-особенному. Жарёха, грибовница – в сезон это было на нашем столе всегда. Мне кажется, вкус их был вполне традиционным, но папа говорил, что была некая особенность. Но это ушло вместе с папой, рецепта не сохранилось.
Скажи, кукушка
– В фильме «Особенности национальной охоты» ты узнаёшь себя в герое Вилле Хаапасало?
– Я начал сравнивать русский и финский характеры после другого фильма Александра Рогожкина – «Кукушка». Там очень много отсылок к истории моей семьи.
– В тебе много финна?
– Когда мы с женой приехали в Финляндию в первый раз, это было в 2007 году, она мне сказала: «Теперь я понимаю, почему ты такой», – смеётся Кякинен.
– Какой?
– Финны не придают особого внимания внешности. Им характерна лёгкая растрёпанность, но это, скорее, от понимания того, что нельзя быть постоянно серьёзным, чем от неаккуратности. Нет у них напыщенности, а по-русски – понтов. Финны очень простые люди.
– Добродушные?
– Я бы не сказал. Это достаточно суровый народ, сказывается влияние климата. Финны малоразговорчивы, даже несколько угрюмы с виду. Это касается мужчин. Но агрессии в них нет. Я, наверное, в меньшей степени нелюдим, но иногда люблю побыть в тишине. Чувствую себя некомфортно в шумной компании.
– Финны похожи на пермяков?
– Нас роднит любовь к Новому году. Скандинавские народы, как и европейцы, больше отмечают Рождество, чем Новый год. Но у финнов 1 января – любимый праздник. Мы даже стараемся ездить в Финляндию именно в Новый год. Там он настоящий. Все счастливые, пьяные, добрые и довольные. Все поют и танцуют. Как у нас на эспланаде, только без металлоискателей и полицейских. Ещё они обожают запускать в новогоднюю ночь фейерверки. Остальные 364 дня это в Финляндии запрещено. И только в новогоднюю ночь вся страна выходит и бабахает фейерверками. Финны салютам радуются, как дети.
Болеем за наших
– Что ты любишь больше: русскую баню или финскую сауну?
– У финнов любая баня зовётся сауной. Есть с парной, на дровах, и есть электрические. Но мне ближе сухой пар. Такая классическая в нашем понимании финская сауна.
– А если хоккей между Россией и Финляндией. За кого болеешь?
– За финнов. У меня вообще много историй на эту тему. После Сочи, когда финны в четвертьфинале выбили Россию из турнирной таблицы, моя жена, а мы только поженились, пришла на работу, и у неё спрашивают коллеги: «Лена, за кого болела?» Она и ляпни, что за финнов. С ней на работе неделю не разговаривали. Меня раньше тоже многие коллеги и друзья не одобряли. Сейчас все с юмором воспринимают мои пристрастия. Если финны выиграли, значит Кякинен в финской майке придёт.
– Какую национальную черту финнов ты бы хотел позаимствовать для России?
– Не воровать. Честность – национальная черта характера финнов. Они гордятся этим качеством. Если в кафе на столике сто евро оставишь, их найдут и обязательно тебе вернут. В некоторых финских магазинах даже нет продавцов. Заходишь, берёшь товар. Кладёшь деньги на стойку или в автомат, и всё. В метро нет никаких турникетов и охранников. Разве что контролёры на линии работают. Мне импонирует такое доверие к людям.
Рецепт финских пончиков
1 банка сгущёнки;
4 яйца;
0,5 чайной ложки соды;
1 чайная ложка уксуса;
600-700 г муки.
Замешать тесто и жарить во фритюре с любовью. Открыть ещё одну банку сгущёнки, чтобы макать в неё готовые пончики. Главное – помнить: мастерство приходит с опытом.
