25.06.2024 17:55
Национальный удмуртский праздник Гербер когда-то отмечался в каждом уголке Удмуртии. С 1992 года он приобрел статус общереспубликанского, на который съезжаются не только жители региона, но и гости из соседних областей, и со всей страны. Праздник происходит из разных узколокальных традиций удмуртов, рассказала ИА «Удмуртия» заместитель директора по учебной работе института удмуртской филологии, финно-угроведения и журналистики УдГУ Галина Глухова.
Если у северных удмуртов это Гербер, то у южных — это Гершид. У южных удмуртов он длился несколько дней — почти неделю, и каждый день посвящался молению какому-то божеству, а у северных он объединен с сенокосом, и празднование проходило в течение одного дня. Красиво и нарядно одетые удмурты выходили на луга с косой. Выбирали человека, «легкого на руку», у которого все спорилось, и он начинал покос. Косили совсем чуть-чуть, и потом начиналась общая трапеза.
Как зародился Гербер и когда его праздновали
По словам доктора исторических наук, профессора Алексея Загребина испокон веков жители Удмуртии были охотниками, и переход к земледелию проходил через заимствование действий и лексики у соседей. «Если заглянуть в земледельческую лексику, то она очень сложная по своему составу. Там есть и иранские компоненты (все, что связано с конем - прим.ред.), славянские, потому что многие земледельческие технологии были заимствованы от славян, тюркские компоненты, связанные с рядом сельскохозяйственных орудий, таких, как сабан (плуг - прим.ред.). Отсюда и Сабантуй у татар. Это говорит о том, что мы все время были открыты друг другу и перенимали разные особенности культуры, но в то же время у каждого оставалось что-то индивидуальное. И удмуртский Гербер стал именно национальным праздником с момента формирования этнического самосознания», — пояснил Алексей Загребин.
По его словам, Гербер зародился в XIX веке, как праздник завершения посевных работ. Галина Глухова также отмечает, что Гербер — это возможность обратиться к богу, поблагодарив за удачно проведенные земледельческие работы, и попросить хорошего урожая.
Почему до Гербера не рвали цветы «Раньше Гербер исчисляли не по календарю, а на местах, ориентируясь на погоду, звезды, состояние травы и т. д. Сегодня его отмечают 12 июля, а раньше он мог пройти и в другой день, временные рамки были очень зыбкими», — рассказывает Галина Глухова. По ее словам, его праздновали примерно после второй недели Инвожо — летнего солнцестояния. До Гербера удмурты не ломали ветки в лесу, не рвали листьев, ягод со времени, когда набухают почки и до самого Гербера. Они заранее заготавливали дрова, чтобы хватило с мая по конец июня. «Потому что в это время спускалась с небес Инвожо-мумы (повелительница небесной влаги в традиционной системе мировидения удмуртов — прим. ред.) и поселялась именно в траве, чтобы она наполнялась соком, и как раз до Гербера и до выхода на сенокос к ней нельзя было притрагиваться», — пояснила заместитель директора по учебной работе института удмуртской филологии, финно-угроведения и журналистики УдГУ.
Зачем в первую борозду «бросали яйца»
В день празднования Гербера удмурты наряжались в свои самые праздничные одежды, готовили национальную выпечку и с надеждой на будущее выходили в поле. По словам Алексея Загребина, языческие моления посвящались радости и предвкушению большого урожая. «Поэтому, когда пахали, в первую борозду бросали яйца, чтобы уродилось такое же большое зерно. Все было направлено на увеличение плодородия земли», — рассказал он. Галина Глухова уточнила, что подношение богу, закапываемое в первой борозде, могло включать в себя не только яйца, но и хлеб с выпечкой. Обрядовая каша — из чего её варили и что она символизировала web-kapiche.ru По рассказам Галины Глуховой, вначале взрослые жители удмуртской деревни выбирали жертвенного барашка. Для подходящего устраивали испытание: бросали животное в воду, и, если оно после купания встряхивалось, считалось, что жертва принята богом. Резали, варили в котле, и на этом бульоне делали кашу из ячменя. «Каждая крупинка — есть производное зерна. Каша — собранное воедино желание большого урожая», — пояснил Алексей Загребин глубинный смысл традиционного блюда. С собой на праздничную трапезу приносили выпечку и караваи хлеба. Перед принятием пищи обязательно все яства освещали. Кумышка (удмуртский самогон — прим. ред.), алкогольный напиток на Гербере, по словам Галины Глуховой, появился в более позднее время. До этого женщины варили праздничный сур (пиво).
Молодые жены надевали на себя все имеющиеся нарядные платья, юбки и головные уборы
В некоторых районах Удмуртии молодая жена, выходя в первый раз на сенокос (Гербер) после замужества, надевала на себя все наряды, в том числе и все имеющиеся головные уборы, довольно тяжелые даже по отдельности. «Это показывает, насколько тяжела и нелегка судьба женщины и матери», — пояснила Галина Глухова. Зачем молодых жен бросали в реку, и кто их спасал «Пока сидели трапезничали, молодых женщин, которые вышли в этом году замуж, будто ненароком кидали в реку, и муж должен был свою жену спасти, после чего спасенная одаривала подарками всех присутствующих», — рассказала Галина Глухова. По ее словам, сегодня кидание молодух в воду воспринимается, как забава, но действо имело сакральный ритуальный подтекст: «Раньше свадьбу играли не только ради того, чтобы, как сейчас говорят, соединились два любящих сердца. Сейчас жених и невеста пляшут вместе с гостями, а раньше новобрачные во время празднования должны были молчать, потому что в этом обряде происходил переход в другой статус — в статус жены и мужа.
В период перехода они считались временно умершими. Фата не только от сглаза защищала. Считалось, что девушка в этот момент безликая, бессемейная, временно умершая личность». Галина Глухова пояснила, что со дня свадьбы молодая удмуртская девушка считалась чужой для своей семьи: «Во время купания невесты происходило, с одной стороны, очищение от теперь чужой семьи и принятие в новую семью. После спасения мужем считалось, что она теперь принята в его семью». Она добавила, что в воду молодух бросали не повсеместно. К примеру, в Малопургинском районе молодую женщину привязывали к дереву, и кто-то из новых родственников расспрашивал ее, как она будет называть свекровь, свекра и других родственников своей семьи. Если она не хотела отвечать или отвечала неправильно, веревку затягивали потуже и повторяли вопрос. На Гербере тихо пели и водили хороводы Алексей Загребин ассоциирует Гербер с таинственным элементом ожидания: «а как бог воспримет наш труд». «Отсюда все песни и действа, которые исполнялись тихо, с наименьшим шумом и с неким благоговейным страхом: как бы не спугнуть», — рассказал он. Галина Глухова разъяснила, что удмуртам не свойственно громкое песнопение. В некоторых локациях женщины напевали мелодии с междометиями, в других исполнялись лиричные песни. Пение с надрывом и изменением тональности скорее свойственно исполнителям русских народных композиций.
Как удмуртские девушки доказывали готовность стать невестой
Еще одна традиция Гербера — так называемая свадьба поля. Проходила она на ржаном поле, вблизи водоема. В некоторых районах это была имитация настоящего соединения девушки и юноши, которых наряжали, как молодую пару. «Основная идея обряда — девушки показывают свое совершеннолетие, свою готовность стать невестой. Когда жениха с невестой наряжали, тем самым им давали возможность в дальнейшем устроить свою семью», — пояснила Галина Глухова. По ее рассказу, празднично одетые «жених и невеста» с молодыми «гостями» пели, взявшись за руки, хороводные песни. Затем возвращались в деревню, где шли, не расцепляя рук, во всю ширину улицы, и взрослое население выходило и угощало их. Молодые девушки показывали свое умение петь, плясать, вести себя в коллективе, готовить, ведь перед Гербером они тоже готовили стряпню, сур. «В свадьбе поля принимали участие только те, кто прошел через обряд совершеннолетия, в основном девушки примерно с 15 лет. Причем засидевшихся в девичестве на игрища и посиделки не принимали», — добавила сотрудник УдГУ. После променада по улице в конце деревни они устраивали обрядовые игры, которые сегодня воспринимаются как детские (например, «колечко»), и хороводные танцы. Алексей Загребин толкует обряд свадьбы поля как встречу земледельца с полем: «Это соединение труда, ума, воли и желания человека и плодородной земли. Невеста — мать-земля, женское начало, а земледелец — это мужчина».
Удмурт. Медиа
